Том 1. Тяжёлые сны

У ворот одного дома, самой обычной постройки, пятиэтажного и желтого, они остановились. Фонарь у ворот ясно вырисовывал свои тихие знаки. Саранин заметил:

– № 41.

Вошли во двор. На лестницу заднего флигеля. Лестница полутемная. Но на дверь, перед которой остановился армянин, падал свет тусклой лампочки, – и Саранин различил цифры:

– № 43.

Армянин сунул руку в карман, вытащил оттуда маленький колокольчик, такой, каким звонят, призывая прислугу, на дачах, и позвонил. Чисто, серебристо звякнул колокольчик.

Дверь тотчас же открылась. За дверью стоял босой мальчишка, красивый, смуглый, с очень яркими губами. Белые зубы блестели, потому что он улыбался, не то радостно, не то насмешливо. И казалось, что всегда улыбался. Зеленоватым блеском горели глаза смазливого мальчишки. Весь был гибкий, как кошка, и зыбкий, как призрак тихого кошмара. Смотрел на Саранина, улыбался. Саранину стало жутко.

Вошли. Мальчик закрыл дверь, изогнувшись гибко и ловко, и пошел перед ними по коридору, неся в руке фонарь. Открыл дверь, и опять зыбкое движение и смех.

Странная, темная, узкая комната, уставленная по стенам шкафами с какими-то пузырьками, баночками, бутылочками. Пахло странно, раздражающим и непонятным запахом.

Армянин зажег лампу, открыл шкаф, порылся там и достал пузырек с зеленоватой жидкостью.

– Хорошие капли, – сказал он, – одну каплю на стакан воды дашь, заснет тихонько и не проснется.

– Нет, мне это не надо, – досадливо сказал Саранин, – разве я за этим пришел!

– Душа моя, – убеждающим голосом сказал армянин, – другую жену возьмешь, себе по росту, – самое простое дело.

– Не надо! – закричал Саранин.

– Ну, не кричи, – остановил армянин. – Зачем сердишься, душа моя, себя даром расстраиваешь. Не надо, и не бери. Я тебе других дам. Но те дорогие, вай-вай, дорогие.

Армянин, присев на корточки, отчего его длинная фигура казалась смешной, достал четырехугольную бутылку. В ней блестела прозрачная жидкость. Армянин сказал тихо, с таинственным видом:

– Каплю выпьешь – фунт убудет; сорок капель выпьешь – пуд веса убудет. Капля – фунт. Капля – руб. Считай капли, давай рубли.

Саранин зажегся радостью.

«Сколько же надо? – подумал Саранин. – В ней пудов пять наверняка будет. Сбавить три пуда, останется малюсенькая женка. Это будет хорошо».

– Давай сто двадцать капель.

Армянин покачал головой:

– Много хочешь, худо будет.

Саранин вспыхнул:

– Ну, это уж мое дело.

Армянин посмотрел на него пытливо.

– Считай деньги.

Саранин вынул бумажник.

«Весь сегодняшний выигрыш, да своих прибавить надо», – подумал он.

Армянин тем временем достал граненый флакончик и стал капать.

Внезапное сомнение зажглось в душе Саранина.

Сто двадцать рублей – деньги немалые. А вдруг обманет?

– А верно ли они действуют? – спросил Саранин нерешительно.

– Товар лицом продаем, – сказал хозяин. – Сейчас покажу действие. Гаспар, – крикнул он.

Вошел тот же босой мальчик. На нем была красная куртка и короткие синие панталоны. Смуглые ноги были открыты выше колен. Они были стройные, красивые и двигались ловко и быстро.

Армянин махнул рукой. Гаспар проворно сбросил одежду. Подошел к столу.

Свечи тускло озаряли его желтое тело, стройное, сильное, красивое. Послушную, порочную улыбку. Черные глаза и синеву под ними.

Армянин говорил:

– Чистые капли пить, – сразу действовать будет. Размешать в воде или вине, – медленно, на глазах не заметишь. Плохо смешаешь, – скачками пойдет, некрасиво.

Взял узкий стакан, с делениями, налил жидкости, дал Гаспару. Гаспар с ужимкой избалованного ребенка, которому дали сладкое, выпил жидкость до дна, запрокинул голову назад, вылизал последние сладкие капли длинным и острым языком, похожим на змеиное жало, – и тотчас же, на глазах у Саранина, начал уменьшаться. Стоял прямо, смотрел на Саранина, смеялся и изменялся, как купленная на вербе кукла, которая спадается, когда из нее выпускают воздух.

Армянин взял его за локоть и поставил на стол. Мальчик был величиной со свечку. Плясал и кривлялся.

– Как же он теперь будет? – спросил Саранин.

– Душа моя, мы его вырастим, – ответил армянин.

Открыл шкаф и с верхней полки достал другой сосуд столь же странной формы. Жидкость в нем была зеленая. В маленький бокал, величиной с наперсток, налил армянин немного жидкости. Отдал ее Гаспару.

Опять Гаспар выпил, как первый раз.

С неуклонной медленностью, подобно тому, как прибывает вода в ванне, голый мальчик становился больше и больше. Наконец вернулся к прежним размерам.

Армянин сказал:

– Пей с вином, с водой, с молоком, с чем хочешь пей, только с русским квасом не пей, – сильно линять станешь.

III

Прошло несколько дней.

Саранин сиял радостью. Загадочно улыбался.

Ждал случая.

Дождался.

Аглая жаловалась на головную боль.

– У меня есть средство, – сказал Саранин, – отлично помогает.

– Никакие средства не помогут, – с кислой гримасой сказала Аглая.

– Нет, это поможет. Это я от одного армянина достал.

Сказал так уверенно, что Аглая поверила в действительность средства от армянина.

– Ну? Уж ладно, дай.

Принес флакончик.

– Гадость? – спросила Аглая.

– Прелестная штука на вкус и помогает отлично. Только немного прослабит.