В березовом лесу, где распевают птицы,Где в шелковой траве сквозь темь лучи горятТемнеют холмики — могил забытых ряд,А под березами, как юные черницы,Смиренно елочки зеленые стоят.Был здесь когда-то скит, как говорят преданья,И десять девственниц, отрекшись от земли,В нем приняли обет святого созерцанья,Держали строгий пост и, как цветы, цвелиПод пенье божьих птиц и странников сказанья.Выл здесь дремучий бор, в народе говорят,Был долгий стан татар, в лесах кипели битвы;Потом был этот край спокоен и богат,И древний скудный скит и подвиги молитвыЗабылись, точно сон, уж много лет назад.Немало было снов, — зачем нам помнить их?И вот опять весна. В лесу все зеленеет,Лес сенокоса ждет, а небосклон синеетМеж белых облаков, среди вершин лесных,И на глазах трава в полдневном зное млеет.Пройдет моя весна, и этот день пройдет,По весело бродить и знать, что все проходит,Меж тем как счастье жить вовеки не умрет,Покуда над землей заря зарю выводитИ молодая жизнь родится и свой черед.Бежит зеленый лес, поют и свищут птицы,А вон и озеро, песчаный, белый скат…Пошел! И бубенцы играют и гремят,В колесах, как лучи, блестят на солнце спицы,И кружева теней но лошадям скользят…
1902
Бродяги
На позабытом тракте к Оренбургу,В бесплодной и холмистой котловинеПольшей, глухой дороги на восток,Стоит в лугу холщовая кибиткаИ бродит кляча в путах. Ни душиНет на лугу, — цыган в кибитке дремлет,И девочка-подросток у дорогиСидит себе одна и равнодушно,С привычной скукой, смотрит на закат:На солнце, уходящее за пашню,На блеск лучей над темным косогором.Наморщив лоб от ветра, вся в лохмотьях,Она следит в безлюдье за холодным,Печальным солнцем, тенью от холмаИ алой пылью, веющей с дорогиИз-под копыт кобылы, — то молчит,То будто грезит, — что-то напевает…Какая глушь! Какая скудость жизни!Какие заунывные напевы!Вот вечереет, солнце в тучку село,Темнеет в котловине, ветер дует,И ночь идет… Пошли господь бродягамНе думать днем и не слыхать, как ночьюШатается в сухом бурьяне ветерИ что-то шепчет, словно в забытьи!Спи под кибиткой, девочка! Проснешься —Буди отца больного, запрягай —И снова к путь… А для чего, кто скажет?Жизнь, как могила в поле, молчалива.