Плачь! Плачь! Израиля народ,Ты потерял звезду свою;Она вторично не взойдет –И будет мрак в земном краю;По крайней мере есть
один,Который всё с ней потерял;Без дум, без чувств среди долинОн тень следов ее искал!..
30 Июля. – (Париж). 1830 года
Ты мог быть лучшим королем,Ты не хотел. – Ты полагалНарод унизить под ярмом.Но ты французов не узнал!Есть суд земной и для царей.Провозгласил он твой конец;С дрожащей головы твоейТы в бегстве уронил венец.
[24]И загорелся страшный бой,И знамя вольности как духИдет пред гордою толпой.И звук один наполнил слух;И брызнула в Париже кровь.О! Чем заплотишь ты, тиран,За эту праведную кровь,За кровь людей, за кровь граждан.Когда последняя трубаРазрежет звуком синий свод;Когда откроются гробаИ прах свой прежний вид возьмет;Когда появятся весыИ их подымет судия…Не встанут у тебя власы?Не задрожит рука твоя?..Глупец! Что будешь ты в тот день,Коль ныне стыд уж над тобой?Предмет насмешек ада, тень,Призрак, обманутый судьбой!Бессмертной раною убит,Ты обернешь молящий взгляд,И строй кровавый закричит:Он виноват! Он виноват!
Стансы («Взгляни, как мой спокоен взор…»)
IВзгляни, как мой спокоен взор,Хотя звезда судьбы моейПомеркнула с давнишних порИ с нею думы светлых дней.Слеза, которая не разРвалась блеснуть перед тобой,Уж не придет, как этот час,На смех подосланный судьбой.IIСмеялась надо мною ты,И я презреньем отвечал –С тех пор сердечной пустотыЯ уж ничем не заменял.Ничто не сблизит больше нас,Ничто мне не отдаст покой…Хоть в сердце шепчет чудный глас:Я не могу любить другой.IIIЯ жертвовал другим страстям,Но если первые мечтыСлужить не могут снова нам, –То чем же их заменишь ты?..Чем успокоишь жизнь мою,Когда уж обратила в прахМои надежды в сем краю,А может быть и в небесах?..
Чума
(Отрывок)
79Два человека в этот страшный год,Когда всех занимала смерть одна,Хранили чувство дружбы. Жизнь их, родНезнания хранила тишина.Толпами гиб отчаянный народ,Вкруг них валялись трупы – и странаВеселья – стала гроб – и в эти дниБез страха обнималися они!..80Один был юн годами и душой,Имел блистающий и быстрый взор,Играла кровь в щеках его порой,В движениях и в мыслях он был скорИ мужествен с лица. Но он с тоскойИ ужасом глядел на гладный мор,Молился, плакал он, и день и ночьОтталкивал и сон и пищу прочь!