Том 1. Разгром. Рассказы

Теме гражданской войны, роли партии в строительстве новой жизни посвящены первые художественные произведения Фадеева. В «Разливе» повествуется о жизни дальневосточной деревни в период между Февральской и Октябрьской революциями, воспроизведены характерные особенности классовой борьбы той поры. Большевистская сознательность и организованность побеждают не только в борьбе против классово-враждебных сил, но и в борьбе! против разбушевавшихся стихий природы. Героями повести Фадеева являются реальные люди – его земляки. Он даже сохранил их подлинные фамилии: Кирилл Неретин с тремя сыновьями, Харитон Кислый, Антон Горовой, Копай и другие – все это или чугуевские жители, или обитатели соседних деревень, которых до сих пор помнят местные старожилы; в Чугуевке и сейчас живут родственники и потомки Неретина и Кислого, а Про-дай-Вода, упоминаемый в повести, действительно был инструктором Приморского областного комитета партии.

Конечно, в своей повести Фадеев не копировал действительность, как художник он творчески обогащал и дополнял увиденное.

Повесть молодого автора вызвала разноречивые отклики. Одним из первых выступил в печати Ю. Либединский, который дал этому произведению высокую оценку: «Если бы в природе существовал только „Разлив“ Фадеева, – писал он, – мы бы исключительно на основании его утверждали начинающийся расцвет пролетарской литературы» (Ю. Либединский, Художник-большевик, «Октябрь», 1924, № 4, стр. 164).

Позднее Ю. Либединский пояснил, почему его так увлекла и взволновала эта повесть: «Я работал тогда в редакции журнала „Молодая гвардия“, два раза в неделю ездил на поезде в Москву (из Кунцева. – Б. Б.) и каждый раз привозил кипу рукописей, чтобы читать их дома… взялся я за чтение одной из них. Это была рукопись в буквальном смысле слова – не напечатанная на машинке, а написанная от руки очень аккуратно и старательно; разборчиво и грамотно. Называлась она „Разлив“.

…Читая, я все поглядывал в окно, обтекающее дождевыми каплями, видел там кунцевскую, довольно чахленькую, дачную природу. А рукопись рисовала природу необыкновенную – с высоченными кедрами, горами-сопками, долинами-падями и буйной рекой, сокрушительный разлив которой описывался в этой маленькой повести. И люди, о которых рассказывал автор, были под стать природе: сильные и смелые, страстные и правдивые… Конечно, я и тогда заметил некоторые недостатки композиции, стилистические погрешности, но все это покрывалось общим ощущением свежести и силы юного своеобразного таланта.

В этой повести радовало все – и то, что новый писатель еще молод, и то, что он близок к народной жизни и советской современности» (Ю. Либединский, Современники. Воспоминания, М. 1961; стр. 212–213).

Многие критики, выступавшие в эти же годы, уже не находили в повести тех достоинств, которые отметил в своей статье Ю. Либединский. Они утверждали, что в повести нет ясной идеи, что дальневосточная экзотика, таежные люди с их первобытной силой и дикими инстинктами заслонили собою социальные отношения, что Фадеев прославляет стихийность, «отдал дань областничеству», что образы повести схематичны, а композиция слаба, и т. д.

До 1931 года включительно А. Фадеев неоднократно издавал эту повесть наряду с другими своими произведениями, внося в нее небольшие поправки. Так, в 1929 году он снял некоторые вульгаризмы, натуралистические описания, ненужные повторы, неудачные обороты (например, «Синие глаза его испепеляли липкую ночную полутьму» и т. п.).

В дальнейшем Фадеев отказался переиздавать повесть и, выступая в 1932 году на собрании литературных кружков Замоскворецкого района, резко отозвался о «Разливе», как о произведении «с неясной мыслью», «рыхлом», «неряшливом» и «написанном дурным языком».

В послевоенные годы «Разлив» был оценен более объективно в работах В. Щербины, К. Зелинского, Д. Романенко и других. Литературовед А. Бушмин писал: «Повесть свидетельствовала об одаренности автора и вместе с тем о его литературной неопытности. Появившись в начальный период советской прозы, она отразила в своем стиле разного рода увлечения писателей той поры. Показав заметную самостоятельность в идейной трактовке темы, начинающий писатель в первом своем произведении еще не выявил собственной художественной индивидуальности» (А. Бушмин, Роман А. Фадеева «Разгром», Л. 1954, стр. 14).

Рождение Амгуньского полка^*

Рассказ написан в мае – октябре 1923 года. Опубликован в том же году под названием «Против течения» в девятой-десятой книжке журнала «Молодая гвардия». Посвящен памяти Игоря Сибирцева, который командовал описываемой в рассказе экспедицией по переброске военных грузов и промышленного оборудования из Приморья за Амур. Игорь Сибирцев «был мой первый партизанский воспитатель и учитель, и я очень любил его, так же как и его старшего брата Всеволода», – писал А. Фадеев в очерке «Сергей Лазо».