Том 1. Отец

Одним из ярких, оставшихся в памяти событий был праздник жатвы 1927 года. Праздник было намечено провести в воскресенье после уборки урожая с полей и садов. Письменные приглашения рассылались верующим окружающих деревень. Особое приглашение было членам общины, которые выехали в другие города. За несколько дней до воскресенья на членском собрании были распределены обязанности и дежурства. К празднику пожелали присоединиться городские молоканские семьи, а также молокане ближайших поселков. Одна из семей привезла великолепную фисгармонию, на которой их старший сын был хорошим исполнителем. Стены и потолок искусно украсили самыми прекрасными плодами садов, лесов, полей и огородов. Было привезено много столов, скамеек; взято напрокат несколько больших, вместительных самоваров. Господь благословил эти дни и погодой: была пора чудной, золотой, теплой осени. В пятницу, накануне праздника, было молитвенное собрание с проверкой готовности. Все оказалось превосходно.

Первые гости стали подъезжать в субботу после обеда. Одна за другой, более десятка подвод плотно разместились на дворе при молитвенном доме. Остальные были помещены поблизости, во дворах у молокан. В числе первых гостей был брат Никанор — старец лет восьмидесяти. С котомкой на спине, в новых холщовых штанах и такой же косоворотке, в праздничных лаптях и белоснежных обмотках он вошел во двор, снял картуз и громко поприветствовал расположившихся гостей:

— Мир вам, братья! И я к вам.

Старичок прибыл из самой далекой деревни, пройдя пешком более сорока верст. Увязалась было за ним и его старушка, немного моложе его, но из-за всяких опасностей согласилась остаться дома при условии, если дед расскажет «все как есть» и привезет приветы и гостинцы. Тепло и сердечно обняли братья деда Никанора и после того, как он снял котомку со спины и сложил ее с батожком на крыльце, прямо на дворе преклонили колени и со слезами радости благодарили Господа. После молитвы все обратили внимание, что котомка у деда зашевелилась. Когда ее открыли, там оказалась живая индюшка и огромный огурец. Это был подарок деда к празднику жатвы.

Поздно в сумерках, когда уже все стало стихать, а гости из деревень укладывались спать прямо на сене на подводах, издали вдруг послышалось красивое знакомое пение звонких голосов. Пение приближалось, и вот уже все ясно слышали:

Некогда чужие, мы теперь друзья,
Близкими мы стали кровию Христа.

Все, кто был во дворе, выбежали за ворота и смешались с приехавшей поездом группой христианской молодежи. Песню заканчивали вместе:

Громко пойте аллилуйя,
Бог нас спас и оправдал,
Наши имена навеки
В книгу жизни записал.

После песни в наступившей на мгновение тишине кто-то вдруг негромко, но восторженно, сердечно и внятно проговорил: «Какая благодать!» Все расступились, чтобы увидеть говорившего. Опираясь обеими руками на батожок, стоял в центре внимания с непокрытой головой и слезами радости на глазах дедушка Никанор. Когда первый порыв восторга и радости утих, он среди водворившейся тишины добавил:

— Имеет ли какой другой народ такую любовь, какую дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими?

Вновь приехавшие гости разместились на лавках прямо в молитвенном доме, и долго еще за полночь были слышны их негромкие радостные голоса. Всю ночь прибывали гости с разных мест. Входя в дом, укладывались, где кто находил место. Проснувшись утром, приехавшие вечером увидели, что пройти к выходу из дома стало едва возможным.

Утренний колокольный звон по всему городу возвестил начало воскресного дня и разбудил всех гостей. Едва успели привести в порядок дом молитвы, как празднично одетые со всех сторон стали сходиться на торжество люди. К всеобщему ликованию, из Рязани прибыл брат Гаретов с группой верующих; из Москвы — Ковальков В.М. и Степин. Ожидалась еще большая группа гостей из соседнего города с хором, а дом был уже полон. За несколько минут до начала торжества, когда все уже было расставлено и присутствующие, нетерпеливо поглядывая в окна, приготовились пропеть в ожидании хора несколько гимнов, кто-то вдруг крикнул:

— Идут!

Из-за углового дома показались ожидаемые гости.

«Отраду небесную для сердец нам послал Отец», — ясно послышалось через распахнутые окна приближающееся родное пение. Вставши, с сияющими лицами присоединилось к пению пришедших гостей все собрание словами припева:

«Всем привет! Всем привет! Братьям, сестрам всем привет!» Чей-то многим уже знакомый голос в перерыве между куплетами сказал в изумлении: «Вот это да-а!» И затем все слилось в общий восторг. Особенно потрясены были присутствовавшие на таком празднике в первый раз. Торжество началось пением гимна: «Дорогие минуты нам Бог даровал». Краткие, волнующие молитвы вызывали слезы радости у присутствующих. Одна из них была так проста, но так понятна: «Господи! Да что же это такое?»