Том 1. Громокипящий кубок

Ты набухла ребенком! ты — весенняя почка!
У меня будет вскоре златокудрая дочка.
Отчего же боишься ты познать материнство?
Плюй на все осужденья как на подлое свинство!
Возликуй беспредельно, крещена благодатью,
Будь хорошей подругой и такою же матью!
Вытравлять же ребенка — ты согласна со мною? —
Это то же, что почки уничтожить весною,
Цвет плодов поразвеять. Эта мысль неотступно
Беспокоит меня, — так не будь же преступна!

Ст. Веймарн, мыза Пустомержа.

Невод грез

У меня, как в хате рыболова,
Сеть в избе, — попробуй, рыб поймай!
В гамаке, растянутом в столовой,
Я лежу, смотря в окно на май.

На окошке солнится лиловый
Creme des Violettes[9]. Я — мальчик-пай.
И она, любимая, в два слова
Напевает нежно: «баю-бай»…

Зеленеет, золотеет зелень,
И поет — чирикает листва…
Чей капот так мягок, так фланелев?
Кто глазами заменил слова?

Для тебя все цели обесцелив,
Я едва дышу, я жив едва.
Телом, что в моем тонуло теле,
Обескровить вены мне — права.

А теперь, пока листвеют клены,
Ласкова, улыбна и мягка,
Посиди безмолвно и влюбленно
Около меня, у гамака.

Май шалит златисто и зелено,
Дай ему ликеру два глотка, —
И фиалковой волшбой спеленат,
Падая, даст липе тумака!

Веймарн

1918

Майская песенка

Раскачни мой гамак, подкачни! —
Мы с тобою вдвоем, мы одни.
И какое нам дело, что там,
Где-то там не сочувствуют нам?!.

Май любезно смеется в окно…
Нам любовно с тобой и смешно:
(Ты меня целиком понимай!)
Пред поэтом заискивал май.

Понимает, должно быть, что я,
Беспредельную силу тая,
Захочу — и оперлю его,
Ну а нет — про него ничего!

В этот год мне отрадна весна
И пришедшая слава ясна, —
Будет славно воспет мною май!
Подкачай же гамак! раскачай!

Веймарн

Реабилитация

Ты осудил меня за то, что я, спеша
К любимой женщине, родами утомленной,
Прервал твое турнэ, что с болью исступленной
  К ней рвалась вся душа.

Еще ты осудил меня за то,
Что на пути домой я незнакомку встретил,
Что на любовь ее так нежно я ответил,
  Как, может быть, никто!

Но что же я скажу тебе в ответ? —
Я снова с первою — единственной и вечной,
Как мог ты осудить меня, такой сердечный,
  За то, что я — поэт?

Веймарн

Обе вы мне жены…