Это было в тропической Мексике, —Где еще не спускался биплан,Где так вкусны пушистые персики, —В белом ранчо у моста лиан.Далеко-далеко, за льяносами,Где цветы ядовитее змей,С индианками плоско-курносымиПовстречалась я в жизни моей.Я гостила у дикого племени,Кругозор был и ярок, и нов,Много-много уж этому времени!Много-много уж этому снов!С жаркой кровью, бурливее кратера,Краснокожий метал бумеранг,И нередко от выстрела скваттераУносил его стройный мустанг.А бывало пунцовыми ранамиПачкал в ранчо бамбуковый пол…Я кормила индейца бананами,Уважать заставляла свой пол…Задушите меня, зацарапайте, —Предпочтенье отдам дикарю,Потому что любила на ЗападеИ за это себя не корю…
1910
Июльский полдень
Синематограф
Элегантная коляска, в электрическом биеньи,Эластично шелестела по шоссейному песку;В ней две девственные дамы, в быстро-темпном упоеньи,В Ало-встречном устремленьи — это пчелки к лепестку.А кругом бежали сосны, идеалы равноправий,Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок;И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий,Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог…У ограды монастырской столбенел зловеще инок,Слыша в хрупоте коляски звуки «нравственных пропаж»…И с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок,Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж.Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер,Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер,Шелестел молниеносно под колесами фарватер,И пьянел вином восторга поощряемый шоффэр…
1910
Хабанера III
От грез Кларета — в глазах рубины,Рубины страсти, фиалки нег.В хрустальных вазах коралл рябиныИ белопудрый, и сладкий снег.Струятся взоры… Лукавят серьги…Кострят экстазы… Струнят глаза…— Как он возможен, миражный берег… —В бокал шепнула синьора Za.О, бездна тайны! О, тайна бездны!Забвенье глуби… Гамак волны…Как мы подземны! Как мы надзвездны!Как мы бездонны! Как мы полны!Шуршат истомно муары влаги,Вино сверкает, как стих поэм…И закружились от чар малагиГоловки женщин и криэантэм…