Том 1. Громокипящий кубок

О, посмотри! как много маргариток —
  И там, и тут…
Они цветут; их много; их избыток;
  Они цветут.

Их лепестки трехгранные — как крылья,
  Как белый шелк…
Вы — лета мощь! Вы — радость изобилья!
  Вы — светлый полк!

Готовь, земля, цветам из рос напиток,
  Дай сек стеблю…
О, девушки! о, звезды маргариток!
  Я вас люблю…

Мыза Ивановка

1909. Июль

Маленькая элегия

Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне,
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.

И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день — и было скучно,
Как все, что только не во сне.

1909

Чайная роза

Если прихоти случайной

И мечтам преграды нет, —

Розой бледной, розой чайной

Воплоти меня, поэт!

Мирра Лохвицкая

Над тихо дремлющим прудом —
Где тишина необычайная,
Есть небольшой уютный дом
И перед домом — роза чайная.

Над нею веера стрекоз —
Как опахала изумрудные;
Вокруг цветы струят наркоз
И сны лелеют непробудные.

В пруде любуется фасад
Своей отделкой прихотливою;
И с ней кокетничает сад,
Любуясь розою стыдливою.

Но дни и ночи, ночи дни —
Приливы грусти необычные.
И шепчет роза: «Мы — одни
С тобою, сад мой, горемычные»…

А между тем, с огней зари
И до забвения закатного,
В саду пигмеи, как цари,
Живут в мечте невероятного.

Они хохочут и шумят,
Ловя так алчно впечатления;
Под их ногами сад измят:
Бессмертье — часто жертва тления!..

Что станет с розой, если весть
О ней дойдет до них случайная?..
И не успевшая расцвесть,
Спешит увянуть роза чайная…

1909

Четкая поэза

Разум мой бесстрастен. Сердце бьется четко.
Вспомнилось мне лето давнее в лесу.
Только что узнал я: у тебя чахотка, —
Вскоре гроб твой белый к церкви понесу.

Вспомнилось мне лето: мошки, незабудки,
Грозы и туманы, вечера в луне.
Силы были сильны, чувства были чутки;
Ты была со мною, ты была при мне.

Может быть, томилась вешнею ажурью,
Может быть, любила чувственно и зло, —
Только вся дышала знойною лазурью
Или омрачалась девственно светло…

Часто мы лежали в ландышах и в кашке,
Точно брат с сестрою, телом к телу льня;
Часто приходила ты в одной рубашке
Ночью в кабинет мой, возжелав меня…

Но когда тянулся я к тебе всем телом,
Чтоб в тебя, как в омут, глубоко упасть,
Ты, с лицом от муки страстной побледнелым,
Грубою издевкой охлаждала страсть.

То лазорьно-нежно, то кошмарно едко
Говорила броско о каком-то «нем»;
Тщетно я терзался: кто ты? амулетка,
Верная обету? лилия с вином?..

Все я понял после. Хорошо и кротко
На душе печальной. Слушай-ка, дитя!
Твой удел — могила: у тебя чахотка.
От тебя заразу я приму шутя.

1912

На мотив Фофанова