Том 1. Авиация превращений

метит балагур татарин
в поддёвку короля лукошке
а палец безымянный
на стекле оттаял
и торчит гербом в окошко
ты торчи себе торчи
выше царской колончи

распахнулся орлик бубой
сели мы на бочку
рейн вина
океан пошёл на убыль
в небе кичку не видать

в пристань бухту
серую подушку
тристо молодок
и сорок семь
поют китайца жёлтую душу
в зеркало смотрят
и плачат все.

вышел витязь
кашей гурьевой
гужил зимку
рыл долота
накути Ерёма
вздуй его
вздулась шишка
в лоб золотая

блин колокольный в ноги бухал
переколотил в четвёртый раз
суку ловил мышиным ухом
щурил в пень
солодовый глаз.

приду приду
в Маргоритку
хлопая заторами
каянский пру
палашами
калику едрит твою
около бамбука
пальцем тпр

скоро шаровары позавут татарина
книксен кукла
полька тур
мне ли петухами
кика пу подарена
чирики боярики
и пальцем тпр

зырь манишка
пуговицей плйсовой
грудку корявую
ах! обнимай
а в шкапу то
ни чорта лысого
хоть бы полки
и тех нема.

шея заболела на корону убыла
в жаркую печку затылок утёк
не осуди шерстяная публика
громкую кичку [2]
Хармса — дитё.

ВСЕ

1 янв. 1926

Вьюшка смерть

Сергею Есенину.

ах вы сени мои сени
я ли гусями вяжу
приходил ко мне Есенин
и четыре мужика
и с чего бы это радоваться
ложкой стучать
пошивеливая пальцами
грусть да печаль
как ходили мы ходили
от порога в Кишинёв
проплевали три недели
потеряли кошелёк
ты Серёжа рукомойник
сарынь и дуда
разохотился по мойму
совсем не туда
для тебя ли из корежёны
оружье штык
не такой ты Серёжа
не такой уж ты
пой-май
щёки дули
скарлотину перламутр
из за ворота подули
Vater Unser — Lieber Gott
я плясала соколами
возле дерева кругом
ноги топали плясали
возле дерева кругом
размогай меня затыка
на калоше и ведре
походи-ка на затылке
мимо запертых дверей
гули пели халваду
чирикали до ночи
на засеке долго думал
кто поёт и брови чинит
не пополу первая
залудила перьями
сперва чем то дудочным
вроде как ухабица
поливала сыпала
не верила лебедями
зашухала крыльями
зубами затопала
с такого по матери
с этакого кубарем
в обнимку целуется
в очи валит блиньями
а летами плюй его
до белой доски и сядь
добреду до Клюева
обратно закинуся
простынкой за родину
за матушку левую
у дерева тоненька
за Дунькину пуговку
пожурила девица
невеста сикурая
а Серёжа деревцем
на груди не кланяется
на груди не кланяется
не букой не вечером
посыпает около
сперва чем то дудочным

14 января 1926

Ваньки встаньки