Том 1

Подошел мужчина в форме железнодорожника.

— Документы какие-нибудь есть? — спросил он.

Девушка-санитарка ответила:

— В карманах ничего… А вон сумочка валяется. Ее, должно быть… Паспорт в ней и письмо…

— Дочь Елена… 1938 года рождения, — он покосился на девочку.

Потом прочел адрес на конверте:

— Полевая почта… лейтенанту Балашову…

Девушка сказала:

— Муж, должно быть…

V

В кабинет начальника станции вошел полный мужчина с маленькой девочкой на руках. За ним шла молодая женщина с заплаканным лицом и светлыми пушистыми волосами.

— Я инженер Морозов, — заговорил мужчина еще в дверях. — Вот мои документы… Это моя жена… Мусенька, да помоги же мне достать…

Обе руки его были заняты. Жена вынула из кармана бумажник и паспорт, еще какие-то справки и положила на стол начальника станции.

— Позвольте, товарищ, — сказал тот, — ваш ребенок… Дело в том, что врач уже…

— Да нет же! — возразил инженер. — Это не наша девочка. У нас нет детей…

— Она ранена? — начальник смотрел на пальто инженера.

— Да нет же, нет!

Лицо инженера болезненно сморщилось. Он только сейчас, по-видимому, заметил темные пятна на сером, добротном сукне.

— Это я помогал переносить… Позвольте, я сяду… У меня сердце… Мусенька, да нельзя же так плакать! Ну, разве можно кому-нибудь помочь слезами!

Он сел на лавку, широко расставив толстые колени, заботливо прикрывая девочку полой пальто. К вечеру стало прохладно.

Девочка была в одном платьице. Она сидела как-то вся скорчившись, маленьким испуганным зверьком. Одной ручонкой она держалась за толстый большой палец инженера, другой так крепко вцепилась в борт его пиджака, что материя в этом месте пошла складками, стягивая плечо и рукав.

Инженер опять начал говорить, стараясь рассказать все как можно побыстрее и потолковее.

Но он к стольким уже обращался, пока, наконец, не дошел до самого главного начальства, что начинал уже повторяться, забывая, кому и что он уже рассказывал.

— Я инженер Морозов. Вот мои документы… Живу в Москве. Вы адрес можете записать… Эту девочку мы нашли в поле — забилась в ямку какую-то и сидела… Весь поезд обошли, никто ее не знает.

Начальник станции сказал со вздохом:

— Право, не придумаю, куда нам деть этих ребят несчастных… Детский дом и ясли у нас давно уже эвакуировались… Больница тоже на днях…

— Вот я же и говорю! — воскликнул инженер. — У нас с женой нет детей… Если окажется, что родные ее погибли, мы хотели бы взять с собой девочку… Ну, усыновить, что ли… Как я ее взял на руки, так она за меня… Ну, вы же видите?

Он поднял палец, за который ухватилась маленькая ручонка. Слезы текли по его толстым щекам. Он заметил это не сразу. Девочка парализовала его движения, он не мог достать платка. Потребовалось опять вмешательство Мусеньки.

— Я же понимаю, что нельзя просто взять и увезти… Возможно, что ее будут искать родные…

— Как ее зовут, вы не спрашивали?

— Молчит, ни слова не отвечает. Испугалась очень.

Начальник станции подошел к нему и наклонился над девочкой.

— Как тебя зовут?

Она посмотрела на него испуганными голубыми глазами и спрятала лицо на груди инженера.

Плотненькая курносая телеграфистка, стоявшая у окна, шагнула к ним и решительно отстранила начальника.

— Постойте. Николай Иваныч, дайте я спрошу. А ну-ка, дочка, давай поговорим! Ты что же это с дядиным пальцем сделала? А? Смотри, белый весь стал, а ну-ка, отпусти его, а то дяде больно… Вот так, умница, дай-ка ручку сюда… А язычок у тебя есть? Есть. Хороший язычок. А как тебя зовут, дочка? А? Томочка? А? Светланочка?.. Знаю, знаю! Ирочкой зовут. Нет? Опять не угадала? Ну, ты сама скажи.

Девочка прошептала что-то.

— Как? Как? Погромче скажи. Оля Ивашова? Да?

Телеграфистка выпрямилась и торжествующе повторила:

— Оля Ивашова! Николай Иваныч, запишите.

— А сколько тебе лет? А?

— Три года.

Начальник станции сказал:

— Вот что мы сделаем. Поезд пойдет на Москву не раньше как через два-три часа. За это время мы успеем позвонить в больницу и здесь проверим, нет ли такой фамилии в найденных документах… А впрочем, вероятнее всего, что ее родные… — он махнул рукой. — Во всяком случае, как только приедете в Москву, вам нужно будет сейчас же затаить…

Зазвонил телефон, он взял трубку, потом встал, спокойно сказал:

— Тревога, — и потянулся к сумке с противогазом.

Нудно завыла сирена, застонали гудки.

— Я должен идти… Возьмите ваш паспорт. Адрес я записал. Увозите ребенка, вы же видите, что у нас делается… Ведь это по десять раз в сутки. Сидите пока здесь. Они далеко, может быть, это еще и не к нам.

Через несколько часов инженер Морозов и его жена опять ехали в поезде, на этот раз даже в пассажирском вагоне.

За окнами была черная ночь, в поезде было темно.

Муся спала, положив голову на плечо мужа.

На руках у инженера, закутанная в большой платок, спала девочка. Он осторожно и неумело поддерживал ее толстыми руками, боялся уронить. Ему было приятно, что она лежит и прижимается к нему, такая мягкая, тепленькая, доверчивая. Прошел проводник с фонарем.

Узкий пучок света скользнул по лицу девочки, пробежал по золотистым волосам.

Она шевельнулась и открыла глаза.

— Мама! — сказала она.