Том 1

Самое трудное было подниматься по лестнице в темноте.

Но наконец все добрались до теплой комнаты и посадили Владимира на диван.

— Скорей давай ему сухую рубашку, — распоряжался капитан. — Леша, стаскивай сапоги! Да не так! — остановил он усердие шофера. — Не видишь разве, больной человек!

Потом он сунул подушку под голову Владимира и стал срывать с постели и с вешалки все, чем можно было закрыть его.

— Скажи фамилию и адрес, мы сейчас заедем, вызовем врача.

— Не надо врача, что вы! Сережа, дай мне водки.

— Правильно, товарищ майор! — одобрительно воскликнул шофер.

— Это тоже очень хорошо, — согласился капитан.

Сережа достал бутылку и рюмку и стал наливать.

С дивана послышался прерывающийся от озноба добродушно-насмешливый голос:

— Надо думать… когда ты что-нибудь д-делаешь… милый друг. Разве я… по… похож на маленькую девочку? Стакан!

Сережа вопросительно посмотрел на капитана.

— Наливай, наливай, — отозвался тот, — ничего, кроме пользы, не будет!

Стакан стучал о зубы Владимира и был выпит залпом.

Шофер одобрительно крякнул. Владимир знаком показал, чтобы налить еще.

Сережа не решался и медлил.

— Такому не повредит, — авторитетно заявил капитан.

Второй стакан последовал за первым и вызвал немалое восхищение шофера Леши.

Владимир выпростал из-под одеяла руку.

— Спасибо вам, товарищи.

И капитан, и шофер почему-то одинаково пожали эту руку обеими руками. Капитан огляделся. Им не хотелось уходить, хотелось еще что-то сделать.

— Идите, идите, товарищ капитан. Только, пожалуйста, не нужно доктора. Ведь я же сейчас засну.

Сережа пошел проводить их в переднюю.

И так же, как тогда шофер, капитан спросил Сережу:

— Отец твой?

— Нет, — ответил Сережа. И, поняв, почему они спрашивают, прибавил: — Но это все равно. Он у меня только один.

— Жалко хорошего человеку, — сказал шофер. И прибавил, крепко стукнув кулаком о притолоку двери: — Мерзавцы! Сколько горя понаделали!

XL

Доктор, вызванный капитаном, пришел утром, прописал лекарство и велел лежать в постели.

Однако днем Владимир почувствовал себя лучше, оделся и даже пообедал за столом.

Потом опять поднялась температура. Он взял книгу и лег на диван, прикрывшись шинелью. Через полчаса он положил книгу рядом с графином на высокий круглый столик около дивана.

— Дай-ка мне, милый друг… что там у тебя? Аспирин? Пирамидон?

Сережа хотел достать лекарство, но послышался звонок. Он вышел в переднюю.

— Владимир Николаевич дома?

Аня стремительно вошла в едва открывшуюся дверь, как будто опасалась, что ее не пустят.

Сережа растерялся.

— Да… он дома… Только он болен… И… я не знаю. Подождите здесь, пожалуйста, я скажу ему.

Но Аня бросилась вслед за ним и даже его опередила.

Владимир, увидев ее, покраснел и сказал, сердито блестя глазами:

— Спектакль отменяется за болезнью главного актера. Аня, у меня температура и голова не совсем в порядке. Я могу сказать что-нибудь лишнее, о чем нам обоим будет неприятно вспоминать. Уйдите, прошу вас.

— Тем более не уйду, если ты нездоров, — спокойно возразила девушка. — А если голова не в порядке, нужно ее лечить.

Она достала из сумочки платок, обшитый кружевами, пощупала воду в графине — холодна ли — и, намочив платок, положила на лоб Владимиру.

Он закрыл глаза и с минуту лежал молча.

Потом сорвал платок и шлепнул его на пол.

— Владимир Николаевич, вот пирамидон, — сказал Сережа.

— Не надо. — Он с усилием повернулся на бок, лицом к стене, и натянул шинель на голову.

Сережа постоял, растерянный, с таблеткой в руке, и вышел на цыпочках в маленькую проходную комнату. За ним, тоже на цыпочках, проскользнула Аня и тихонько прикрыла дверь.

— Когда он заболел? — спросила она. — Ведь вчера он сам пришел на сквер, правда?

— Уже потом, когда вы ушли, — ответил Сережа. — Было очень холодно, а мы вернулись только в темноте.

— Да ведь снег вчера шел! Зачем же вы так долго?

— Ему стало нехорошо, он не мог…

— Сергей! — послышался голос из-за двери.

— Я тут, Владимир Николаевич.

— Никаких сепаратных разговоров!.. Здесь сиди. Сережа сел за письменный стол и достал портфель с учебниками.

— Если я засну, ты никуда не уйдешь! Понятно?

— Понятно.

— И убедительно тебя прошу, милый друг, не болтай лишнего!

Он долго лежал, закрыв глаза, но дышал тяжело и неровно.

Аня два раза подходила к нему и щупала его лоб, сначала рукой, а потом даже губами.

При этом она вызывающе смотрела на Сережу.

Она пыталась задавать ему вопросы, но после первого же очень вежливого ответа поняла, что он скорее даст разрезать себя на мелкие кусочки, чем будет что-нибудь рассказывать теперь, когда ему велено не болтать лишнего.

Начинало темнеть. Сережа зажег лампу, включил электрический чайник и сказал, что сходит за хлебом.

Владимир отбросил шинель и встал.

— Потом сходишь, — он подошел к письменному столу. — Ну как, сделал уроки?

— Напрасно ты встаешь, — сказала Аня.

— Напрасно вы не уходите.

Сережа протянул ему градусник.

— Потом.

Он подошел к шкафу, взял стакан, налил себе воды из графина. Проходя мимо стула, на котором стоял чайник, неловко зацепил за шнур, чайник опрокинулся с шипением и паром.

Аня вскочила.