Том 1

Спартак тряхнул кудрями и засмеялся. Молодое загорелое лицо его с серебряной серьгой в левом ухе больше напоминало лицо горного пастуха, чем предводителя войска.

— Вот какую песню ты запел! Но в вилле мы скоро отрастим себе животы и забудем, как рубиться мечами. На что мне вилла? Она мне кажется западней. У нас, фракийцев, есть поговорка: «Кто имеет конскую попону, тот уже имеет дом. А у кого еще есть баранья шкура — у того теплый дом с крышей».

— Разве ты не хочешь дать отдохнуть товарищам? Они ведь страдали столько лет!

— От кого я слышу такие позорные слова? — Спартак вскочил и взмахнул мечом. — Для того ли мы пошли на опасности и смерть, чтобы отдыхать в римских виллах? Впереди страшные бои, к ним надо готовиться, не теряя ни одного часа. Если мы теперь разбредемся по виллам, богачи и их прихвостни перережут нас, как поросят. Надо создать такое войско свободных и смелых, которое бы и по силе и по выучке не уступило римским легионам и могло бы разгромить надменных тиранов Рима.

Крикс бросился к Спартаку и обнял его:

— Ты, конечно, прав, мой смелый друг! Прости мне слова минутной слабости. Будем наготове!

В это время прибежали разведчики с поста, стоявшего на перекрестке дорог:

— Вдали туча пыли. Движется большой отряд. Мы сбили с коня передового римского всадника. Он сказал, что приближается десятитысячное войско под начальством Вариния. Римляне разослали по всем дорогам отряды легионеров, которые хотят окружить нас…

Спартак отвязал коня, стоявшего близ навеса, накинул ему на спину шкуру леопарда и туго затянул подпругу. Он закутался в короткий шерстяной плащ, взял три копья и легко вскочил на коня, готовый помчаться в ту сторону, откуда приближались римляне.

Со Спартаком отправились несколько пастухов, хорошо знавших местность, и мальчик Гета, никогда не покидавший своего старшего друга.

Всадники пробрались тропинками среди виноградников и поднялись на холм. Оттуда они увидели вдали огромный квадратный лагерь римских легионеров. Правильными рядами горели костры. Одни воины расставляли палатки, другие кирками копали ров и позади него возводили прочный защитный вал с частоколом.

— Нужно подойти ближе и подслушать, — сказал Спартак, — долго ли они намерены здесь стоять?

— Мы отправимся на разведку, — решили пастухи, соскочили с коней и бесшумно исчезли в кустах.

— Позволь и я отправлюсь с ними! — воскликнул Гета. — Я, как тонкий уж, всюду пролезу!..

Спартак пристальным взглядом окинул мальчика:

— Попробуй, но будь осторожен.

Гета передал повод коня оставшемуся пастуху и направился по узкой тропинке сквозь густые заросли.

В ПЛЕНУ

Гета пробирался между рядами виноградных лоз; длинные каменные заборы часто преграждали путь. Он осторожно перелезал через них, опять нырял в густые зеленые ветви, придерживаясь тропинки, проложенной шакалами и лисицами.

В одном месте пришлось ползти на четвереньках. Вдруг копье с силой вонзилось в землю около него и пригвоздило край его плаща. Жесткая рука схватила Гету за плечо и куда-то поволокла.

На недавно вскопанной площадке среди высоких кустов потрескивал костер. Два воина сидели около огня и жарили на вертелах куски мяса.

— Кого притащил?

— Лазутчика! Ну, малыш, сядь-ка здесь передо мной и гляди на меня.

Гета опустился на землю.

Перед ним был старый воин. Глубокие морщины избороздили его лицо.

Потемневший бронзовый шлем, прихваченный ремнем за подбородок, сполз на затылок. Грубая одежда пестрела заплатами.

Старик пристально посмотрел на мальчика и медленно поднес два волосатых кулака к его носу:

— Вот этот кулак — твоя смерть, а этот — твой гроб. Сейчас же говори правду! Куда шел?

Гета протянул руку и жалобно простонал:

— Дай хлеба!..

Старик заморгал глазами, разжал кулаки и полез в кожаный мешок, лежавший рядом, на обрывке старого ковра. Он достал сухой хлебец, повертел его, разломил и меньшую половину подал мальчику.

Гета сунул кусок хлеба в рот, но от страха не мог проглотить.

— Бунтовщик! Много вас, таких бегунов?

Гета только мотал головой. Непонятно было, хочет ли он сказать «да» или «нет». Один из воинов, держа в руке вертел с дымящимся куском мяса, схватил за ворот Гету и поставил его на ноги:

— Из рабов? Спартаков змееныш! Смотри-ка, Спурий: у него на груди нарисован скачущий конь. Это фракиец! Порасспроси-ка его хорошенько…

Попробуй только убежать! Кишки выпущу! — он придавил Гету так, что тот снова присел на землю.

Старик, поймавший мальчика, захлестнул ему шею ременной петлей, конец ремня намотал себе на руку:

— Теперь не убежишь!

Он стал спрашивать Гету: далеко ли бунтовщики, много ли их, хорошо ли кормят? Каков с виду Спартак: правда ли, что он большой, как медведь, и сразу съедает барана?

Гета все мотал головой и мычал.

— Спурий, что ты возишься с мальчишкой? — рассердился другой воин. — Гони его вон, а не корми хлебом!

— А я сделаю его своим оруженосцем. Пускай носит за мной копье.

Вскоре два воина ушли сменять часовых. Спурий остался один с Гетой.

Старик, видно, любил поговорить, и так как мальчик упорно молчал, Спурий, поджаривая на угольях кусок баранины, толковал сам с собой: