Том 1

Разные звуки слышала деревенская улица. По утрам неистово перекликались петухи, вечерами наяривала шальная гармошка и горланили задорные песни девчата; ранней весной, с первыми теплыми днями, трубно мычали во дворах коровы и заливисто ржали лошади, в летние дни жестко стучали о затвердевшую землю колеса телег, звенели отбиваемые косы; зимой в мороз визжали железные подрезы саней, в праздники над улицей плыл тягучий колокольный звон, а во время пожаров всех пугал тревожный набат.

Но сегодня до слуха людей дошел новый, непривычный звук. Деревня впервые услышала железный голос мотора.

И все, кто был в избах, стар и мал, высыпали на улицу.

Так вот он, железный коняга, о котором так много было разговоров в деревне! Вот он без заминки идет вперед — крепкогрудый, горячий, попыхивает синим дымком, глубоко вдавливается в зимнюю дорогу шипами своих широких колес. Попробуй-ка останови его!

Значит, все это не пустые слова, не болтовня ребятишек — доказали-таки свое школьники!

Колхозники, еле поспевая, шагали за трактором, махали Степе и Шурке руками. Малыши забега́ли вперед и с восторженными криками кидали вверх шапки.

Василий Хомутов бросил под колеса трактора горбыль и, пропустив машину мимо себя, долго рассматривал, во что он превратился.

Какая-то старуха, повстречавшись с трактором, испуганно и часто закрестилась, а потом побежала вслед за толпой.

Степа и Шурка встретились глазами и не могли скрыть улыбок — вот это агитация! Покрепче любого слова.

— Маши флагом, маши! — приказал Степа приятелю. Проехав под окнами правления, он лихо развернулся и выписал трактором замысловатую восьмерку.

Но тут случилось то, чего больше всего боялся Шурка.

Мотор, гудевший до сих пор ровно и басовито, вдруг захлебнулся, неприятно затарахтел и вскоре заглох.

Степа и Шурка спрыгнули с сиденья и принялись с ожесточением крутить заводную ручку. На помощь им бросились кружковцы. Но мотор, словно решив, что на сегодня он и без того изрядно поработал, упрямо молчал.

Подняв капот, Степа и Шурка с сосредоточенным видом склонились над мотором.

Их бросило в жар: вот и всегда так с этим «Фордзоном»! То бегает, как молодой, то встанет ни с того ни с сего, а они ломай голову, в чем тут загвоздка. Похуже любой каверзной задачи по алгебре.

Вот и сегодня задача оказалась нелегкой. К тому же ее надо решать в присутствии доброй сотни людей, которые со всех сторон уже обступили трактор.

— Ребята, быстрее! Не срамитесь! — шепнула им Нюшка, озираясь на толпу.

Мальчишки проверили свечи, зажигание, продули топливопровод, еще раз покрутили ручку, но мотор по-прежнему не заводился.

— С придурью машина-то! — послышались возгласы.

— Лошадь — ту хоть кнутом да криком поднять можно. А эту железяку чем?

— А в борозде трактор встанет?.. Так и кукуй до вечера, грейся на солнышке.

— Эх вы, мастаки-механики! Кататься умеете, а чинить да править — чужого дядю кликать надо.

— Может, знахаря позвать... он поколдует.

Обливаясь потом, Степа с Шуркой ползали вокруг машины, забирались под мотор, суетливо хватались за разные инструменты, мешали друг другу и под конец начали злиться и препираться.

— Граждане! — упрашивал толпу Егор. Рукавишников. — Ну, застопорило машину, заело. Что за беда! Дайте же одуматься хлопцам. Расходись по домам! — И, пробравшись к мальчишкам, он просительно зашептал: — Да ну же, сынки! Выдыбайте, поднатужьтесь!

Мальчишки готовы были провалиться сквозь землю.

Проехать с форсом по деревне, собрать столько людей, а теперь сидеть посреди улицы и слушать, как зубоскалят колхозники— это ли не срам! А Матвей Петрович еще гордился ими, как лучшими кружковцами.

— Может, за Георгием Ильичом сбегать? — шепнула Нюшка.

— Беги! — выдохнул Шурка.

Но Степа удержал ее. Что ж, так они и будут при всякой неполадке бегать к учителям да старшим? Грош цена, в таком случае, молодым трактористам.

Он обтер разгоряченное лицо снегом и вновь полез под капот. Главное, как учил Матвей Петрович, не суетиться, осмотреть все, начать с самого простого...

— Стоп, Шурка! — закричал Степа. — Вот же она, заковыка! Никакой поломки нет. Смотри, провод отошел... Ах, дубье мы стоеросовое!

Почем зря ругая себя, кружковцы наконец завели мотор, и «Фордзон» тронулся в обратный путь.

У школы их встретили Георгий Ильич и Савин.

— Что у вас там случилось? — с тревогой спросил Шумов. — Почему меня не позвали?

— Справились, Георгий Ильич, — улыбнулся Шурка. — Вы же не всегда нас за ручку водить будете.

— Молодцы, молодцы! — похвалил Савин, кинув взгляд на возбужденные лица кружковцев. — Первый выезд прошел неплохо... Колхозники очень довольны школой. — И он обратился к Шумову: — А вам я думаю благодарность объявить. Хорошему вы делу ребят обучили...

— Не привык, чтобы меня за других хвалили, — сухо ответил Георгий Ильич. — Вы бы лучше Матвея Петровича вспомнили. Его же затея.

— Да-да, может, вы и правы, — поспешил согласиться Савин. — К сожалению, не сработался с нами товарищ Рукавишников. Неуживчивый, знаете, характер... — Он заметил около «Фордзона» Степу: — Ковшов?! Ты почему у трактора? Почему в колонию не уехал?