Том 1

Пуаро обладал весьма необычной внешностью. Ростом он был не выше пяти футов и четырех дюймов, однако держался всегда с огромным достоинством. Свою яйцеобразную голову он обычно клонил немного набок, а пышные усы придавали ему довольно воинственный облик. Внешний вид Пуаро был абсолютно безупречен; казалось, заметь и пятнышко на костюме, оно причинит ему больше страданий, чем пулевое ранение. И в то же время этот изысканный щеголь (который, как я с сожалением отметил, теперь сильно прихрамывал), считался в свое время одним из лучших детективов в бельгийской полиции. Благодаря своему невероятному чутью он блестяще распутывал самые загадочные преступления.

Он показал мне маленький дом, в котором жили все бельгийцы, и я обещал навестить его в самое ближайшее время. Пуаро изящно приподнял свою шляпу, прощаясь с Цинцией, и мы тронулись в путь.

— Какой он милый, этот Пуаро, — сказала Цинция. — Надо же, я и не думала, что вы знакомы.

— Да, Цинция, а вы, значит, сами того не подозревая, общаетесь со знаменитостью! — И весь остаток пути я рассказывал им о былых подвигах моего друга.

В прекрасном настроении мы возвратились домой. На пороге спальни показалась миссис Инглторп. Она была чем-то очень взволнована.

— А, это вы!

— Что-нибудь случилось, тетя Эмилия? — спросила Цинция.

— Нет, все в порядке, — сухо ответила миссис Инглторп, — что у нас может случиться?

Увидев экономку Доркас, которая шла в столовую, она попросила занести ей несколько почтовых марок.

— Слушаюсь, мадам.

Затем, чуть помедлив, Доркас неуверенно добавила: «Может быть, вам лучше не вставать с кровати: вы выглядите очень усталой».

— Возможно, ты и права, впрочем нет, мне все-таки надо успеть написать несколько писем до прихода почтальона. Кстати, ты не забыла, что я просила разжечь камин в моей комнате?

— Все сделано, мадам.

— Хорошо. Значит, после ужина я смогу сразу лечь. Она затворила дверь в спальню, и Цинция в недоумении посмотрела на Лоуренса.

— Ничего не понимаю. Что здесь происходит? Казалось, он не слышал ее слов. Не проронив ни звука, развернулся и вышел из дома.

Я предложил Цинции поиграть немного в теннис перед ужином. Она согласилась, и я побежал наверх за ракеткой. Навстречу мне спускалась миссис Кавендиш. Возможно, это были мои фантазии, но похоже, и она выглядела необычайно взволнованной.

— Прогулка с доктором была приятной? — спросил я с наигранной беспечностью.

— Я никуда не ходила, — ответила она резко. — Где миссис Инглторп?

— В своей комнате.

Ее рука стиснула перила, она чуть помедлила, словно собираясь с силами, и, быстро спустившись, прошла через холл в комнату миссис Инглторп, плотно закрыв за собой дверь.

На пути к теннисному корту я проходил мимо окна в спальне Эмили Инглторп, оно было открыто и, помимо своей воли, я стал свидетелем короткого обрывка их разговора.

— Итак, вы не хотите мне его показать? — спросила Мэри, тщетно пытаясь сохранить спокойный тон.

— Милая Мэри, оно не имеет никакого отношения к тому, о чем ты говоришь, — раздалось в ответ.

— Тогда покажите мне его.

— Да говорю тебе, это совсем не то, что ты думаешь. Ты здесь вообще ни при чем.

На это Мэри воскликнула с растущим раздражением: «Конечно, я и сама должна была догадаться, что вы будете его защищать».

Цинция с нетерпением дожидалась моего прихода.

— Вот видите, я была права! Доркас говорит, что был ужасный скандал.

— Какой скандал?

— Между ним и тетей Эмили. Надеюсь, она его наконец-то, вывела на чистую воду.

— Вы хотите сказать, что Доркас была свидетелем ссоры?

— Нет, конечно! Просто она будто бы совершенно случайно оказалась под дверью. Доркас утверждает, что там творилось нечто ужасное. Любопытно, что же все-таки произошло?

Я вспомнил о миссис Райкес и о предостережении мисс Ховард, но на всякий случай промолчал, в то время как Цинция, перебрав все мыслимые варианты, весело заключила:

— Тетя Эмили просто вышвырнет его вон и никогда больше не вспомнит.

Я решил поговорить с Джоном, но он куда-то исчез. Было ясно, что днем произошло что-то весьма серьезное. Мне хотелось забыть тот случайно услышанный разговор, но напрасно: я все время невольно возвращался к нему, пытаясь понять, какое отношение ко всему этому имела Мэри Кавендиш.

Когда я спустился к ужину, мистер Инглторп сидел в гостиной. Лицо Альфреда, как и всегда, было совершенно непроницаемым, и меня вновь поразил его странный отсутствующий вид. Миссис Инглторп вошла последней. Она была по-прежнему чем-то взволнована. Весь ужин за столом царила тишина. Обычно мистер Инглторп постоянно суетился вокруг своей жены, поправлял подушечку и вообще изображал из себя чрезвычайно заботливого мужа. На этот раз он сидел совершенно отрешенный. Сразу после ужина миссис Инглторп снова пошла к себе.

— Мэри, пришли мой кофе сюда. Через пять минут придет почтальон, а я еще не закончила письма, — крикнула она из своей комнаты.

Мы с Цинцией пересели поближе к окну. Мэри подала нам кофе. Она явно нервничала.