Том 1

– Значит, весел не было? – тихо спросил Опи-Куон, возвращая трубку.

– Южный ветер дул сзади, – пояснил Нам-Бок.

– Но ветер гонит лодку медленно.

– У шхуны были крылья – вот так.

Он набросал на песке схему мачт и парусов, и мужчины, столпившись вокруг, стали изучать ее. Дул резкий ветер, и для большей наглядности Нам-Бок схватил за концы материнскую шаль и растянул ее, так что она надулась, как парус. Баок-Ва-Ван бранилась и отбивалась, но ветер подхватил ее и потащил по берегу; шагах в десяти, еле дыша, она упала на кучу прибитых морем щепок. Мужчины крякали с понимающим видом, но Кугах вдруг откинул назад свою седую голову.

– Хо! Хо! – расхохотался он. – Одна глупость, эта твоя большая лодка! Чистая глупость! Игрушка ветра! Куда ветер, туда и она. В такой лодке не знаешь, к какому берегу пристанешь, потому что она плывет всегда по ветру, а ветер дует куда ему вздумается, и никому не известно, в какую сторону он подует сейчас.

– Да, это так, – важно подтвердил Опи-Куон. – По ветру идти легко, но, когда ветер противный, человеку приходится сильно бороться; а раз весел у этих людей на большой лодке не было, значит, они вовсе не могли бороться.

– Очень им нужно было бороться! – сердито воскликнул Нам-Бок. – Шхуна идет и против ветра.

– А что, ты говорил, заставляет шх… шх… шхуну двигаться? – спросил Кугах, ловко одолев незнакомое слово.

– Ветер, – последовал нетерпеливый ответ.

– Ветер заставляет шх… шх… шхуну двигаться против ветра? – Тут старый Кугах без стеснения подмигнул Опи-Куону и под общий смех продолжал: – Ветер дует с юга, а шхуну гонит на юг. Ветер дует против ветра. Ветер дует сразу и в ту и в другую сторону. Это очень просто. Мы поняли, Нам-Бок. Мы все поняли.

– Ты глупец!

– Уста твои говорят правду, – ответил Кугах кротко. – Я слишком долго не мог понять самую простую вещь.

Лицо Нам-Бока помрачнело, и он быстро проговорил какие-то слова, которых раньше они никогда не слыхали. Все снова принялись кто резать по кости, кто очищать шкуры, но он крепко сжал губы, чтобы не вырвались у него слова, которым все равно никто не поверит.

– Эта шх… шх… шхуна, – невозмутимо спросил Кугах, – она была сделана из большого дерева?

– Она была сделана из многих деревьев, – отрезал Нам-Бок. – Она была очень большая.

Он опять угрюмо замолчал, а Опи-Куон подтолкнул Кугаха, который в недоверчивом изумлении покачал головой и прошептал:

– Удивительное дело.

Нам-Бок попался на удочку.

– Это еще что, – сказал он легкомысленно, – а вот посмотрели бы вы на пароход. Во сколько раз байдарка больше песчинки, во сколько раз шхуна больше байдарки, во столько раз пароход больше шхуны. К тому же пароход сделан из железа. Он весь железный.

– Нет, нет, Нам-Бок, – воскликнул старшина, – как это может быть? Железо всегда идет ко дну. Вот послушай: у старшины соседнего селения я выменял нож, и вчера нож выскользнул у меня из рук и сразу пошел вниз, в самую глубь моря. Всему есть закон. У каждой вещи свой закон. Мы знаем. Больше того: мы знаем, что для всех одинаковых вещей закон один, и потому для всего железного закон тоже один. Так что, отрекись от своих слов, Нам-Бок, чтоб мы не потеряли к тебе уважения.

– Но это так, – стоял на своем Нам-Бок. – Пароход весь железный, а не тонет.

– Нет, нет, этого не может быть.

– Я видел своими глазами.

– Это противно природе вещей.

– Но скажи мне, Нам-Бок, – перебил Кугах, опасаясь как бы рассказ на этом не прекратился. – Скажи мне, как эти люди находят дорогу в море, если не видно берега?

– Солнце показывает им дорогу.

– Но как?

– У старшины шхуны есть такая штука, через которую смотрят на солнце, и вот в полдень он берет ее, и смотрит, и заставляет солнце сойти с неба на край земли.

– Но это колдовство! – ошеломленный таким святотатством, закричал Опи-Куон. Мужчины в ужасе подняли руки, женщины заголосили. – Это гнусное колдовство! Очень нехорошо отклонять великое солнце от его пути: оно прогоняет ночь и дает нам тюленей, лососину и тепло.

– Что из того, что это колдовство? – грубо спросил Нам-Бок. – Я тоже смотрел сквозь эту вещь на солнце и заставлял солнце сходить с неба.

Сидевшие поблизости поспешно отодвинулись, а одна женщина накрыла лицо ребенка, лежавшего на руках, чтобы не упал на него взгляд Нам-Бока.

– Что же было на утро четвертого дня, о Нам-Бок? – осторожно напомнил Кугах. – На утро четвертого дня, когда шх… шх… шхуна погналась за тобой?

– У меня так мало оставалось сил, что я не мог уйти от нее. И вот меня взяли на борт, влили в горло воду и дали хорошую пищу. Братья мои, вы видели только двух белых людей. А на шхуне люди все были белые, и было их столько, сколько у меня пальцев на руках и ногах. И когда я увидел, что они добры, я осмелел и решил все запоминать, чтобы потом рассказать вам, что я видел. И они научили меня своей работе, и кормили хорошей пищей, и отвели мне место для сна.