Читаем Том 1 полностью

Что касается внимания зрителей, то трудно себе представить публику, перед которой было бы приятнее играть. О представлении я могу сказать очень мало. Кроме разве того, что бедная одежда и пустые желудки не повлияли ни на оркестр, ни на актеров. Возвращаясь домой глубокой ночью, я не встретил ни одного вооруженного человека. Улицы были полны праздношатающимися. Мне кто-то рассказывал, что нарядные дамы в колясках ездят смотреть на разрушения и следы отчаянных сражений у ворот Нейи. До чего, все-таки, привык город к военным тревогам, если даже нищие не покидают своих углов под огнем артиллерии, и идущие в атаку федераты наскоро подают им милостыню.

Народное просвещение

Вальян, делегат просвещения, только недавно, уже в дни перемирия с немцами, вернулся из Тюбингена. Ложный патриотизм не застит ему глаза, он с увлечением рассказывает о системе народного воспитания в Германии и мечтает насадить во Франции нечто еще более грандиозное. Я зашел к нему на дом чтобы провести с ним несколько часов, но не успели мы разговориться, как Асси прислал с мальчиком-посыльным записку, что Вальяна ждет внизу экипаж и что он должен ехать в клуб Никола-на-полях, чтобы говорить о международной солидарности рабочих. Тогда Вальян предложил мне поехать с ним, если я хочу продолжать разговор. Через несколько минут в маленьком кэбе мчались мы в церковь, недавно превращенную в клуб.

Когда мы приехали, собрание уже началось. Вальян должен был выступать третьим или четвертым по счету. Мы имели в своем распоряжении около получаса.

— Главная задача Комиссии просвещения, — сказал Вальян, — это не только создание новой школы. Нам нужно раздвинуть ее стены, чтобы суметь охватить несколько генераций рабочих. При недостатке педагогов наиболее эффектным будет, пожалуй, массовое внешкольное просвещение — в клубах, театрах и на предприятиях. — Он добавил, что самой значительной задачей момента является сейчас вовлечение рабочих масс в руководство органами власти. — Это как нельзя более просвещает, — сказал он со смехом.

Подошедший Френкель, делегат Комиссии труда и обмена, один из интереснейших людей Коммуны, немедленно вступил в наш разговор. С этим человеком чувствуешь себя положительно в курсе всех дел. Он занят разработкой трудовых законов, но знает мельчайшие подробности работ Комиссии просвещения, продовольственной и военной. Он говорит цифрами, употребляя их в качестве метафор.

Френкель с беспокойством сказал мне, что интеллигенция до сих пор продолжает бойкотировать Коммуну.

— Не всегда, однако, тот бьет, кто больше убивает, — произнес он с мрачным оттенком, — мы обрушимся ни реакцию не только оружием, но и распространением новых учебников, составленных согласно последней революционной доктрине, мы сплотим вокруг себя массы своей государственной программой — программой социализма. Собственность — не воровство, как сказал Прудон, — это очень уж уголовно, мелочно, — собственность — контрреволюция.

— Нашу победу решат дети, — сказал Вальян. — Я заставлю голодать весь город, но дети у меня будут сыты. Я организую государственное питание школьников, дам им новые книги, поверну их мозги как следует — и никто не вырвет их из рук нового режима.

Френкель тут же подтвердил цифрами, что число школ увеличено вдвое против прежнего. Дети имеют выборные школьные комитеты. Образование же будет строиться на принципах профессиональной универсальности. Труд должен быть главнейшей дисциплиной в школе.

Террор

Через мадам Валлес я познакомился с Ферре. Он и Рауль Риго ведают Комиссией общественной безопасности, прокуратурой и полицией. У меня произошел с ним знаменательный разговор в квартире Толэна, члена Интернационала, справлявшего какой-то неуловимо таинственный домашний праздник. Толэн был старый холостяк, но сегодня роль хозяйки играла моя старая знакомая Андрэ Лео. Я не удержался, чтобы не спросить ее, не имеет ли она непосредственное отношение к празднику. Она очень неловко избежала прямого ответа, сказав, что революция умеет превращать в праздники самые печальные события, и привела несколько примеров из Великой революции 93-го года. Я отошел и заговорил с Ферре. Он очень обрадовался тому, что я буржуазный литератор.

— Мне прямо не с кем отвести душу, — признался он, — а ведь вы, наверное, сделаете все возможное, чтобы выдоить меня. — И тут же он спросил меня, хочу ли я знать ближайшую программу действий его комиссии. Террор, только террор, ничего, кроме террора!

— Мы не призваны собрать плоды революции, мы призваны быть палачами прошедшего, казнить, преследовать его, узнавать его во всех одеждах и приносить в жертву будущему, — сказал он. — Нам нужно погубить его в идее, в убеждениях. Уступок делать некому.

— Инквизиция? — спросил я.

Перейти на страницу:

Все книги серии Павленко П. А. Собрание сочинений в 6 томах

Похожие книги