Том 1

— Я слышал, что дочь Оксиарта не только прекрасна, но она также училась разной книжной премудрости: Оксиарт выписал ученого греческого раба из Финикии, и дочь князя Рокшанек научилась читать и писать по-эллински, играть на египетской арфе и танцевать вавилонские священные пляски. Ученые атраваны научили ее понимать древние книги Авесты. Такая девушка будет одним из лучших цветков во дворце царя царей.

— Пусть так и будет! К чему медлить! Пора устроить смотрины невест. Я готов отложить все другие дела, чтобы скорее отпраздновать свадьбу.

Раздался легкий шум. Царь царей оглянулся. На широкой площадке несколько человек, одинаково распростертых на ковре, ожидали милостивого внимания властелина, не имея права начать разговор.

— О чем вы просите? — спросил Бесc.

Лежавшие приподняли головы, и все заговорили сразу:

— Я приехал издалека, чтобы приветствовать тебя, величайший. У меня нечестивые македонцы отняли поместья, и вот я, переодевшись нищим, пробрался сюда на осле, чтобы отдать свою жизнь за обожаемого царя царей. Я надеюсь служить тебе так же, как служили мои предки царям великой Персии.

— Постойте, — прервал их Бесс. — Я рад слышать ваши преданные речи. Мне нужны опытные в правлении люди, много людей. Мои планы громадны. Надо возродить страну. Боги нас не оставят. Они помогут нам снова восстановить и собрать вместе единую, неделимую, древнюю Персию.

— Ты велик, ты мудр, ты сверкаешь, как солнце! — воскликнули лежащие. — Не забудь нас!

— Идите, я вспомню и позову вас.

— Но мы сейчас голодаем. Кто накормит нас, если не ты, величайший?

— Мне приходится столь многих кормить, но еще четыре человека не разорят меня.

Из-за угла стены выступил бледный сириец с двумя навощенными дощечками в руках. Он трижды становился на правое колено, подходя к Бессу, затем опустился на оба колена, ожидая высочайших приказаний.

— Ты запишешь всех четырех на кормление из царской кухни, — обратился к сирийцу Бесс. — А вы идите!

— А жалованье нам? — простонали просители.

Бесс показал вид, что не слышал вопроса, и повернулся к Датаферну. Сириец поднялся и, не поворачиваясь, пятясь, удалился с площадки. За ним, так же пятясь, ушли просители.

— С чем ты пришел ко мне?..

— Величайший, приехали скифы.

— Ты слышишь, Сатибарзан? Наконец приехали скифы. Слава всемогущему творцу! Он услышал наконец наши молитвы. Видно, боги желают спасти нашу родину. Где скифы? Сколько их? Тысяча, две, пять?

На бритом лице Датаферна скользила почтительная улыбка.

— Приехал сакский князь Будакен Золотые Удила. Очень большой человек, как горный медведь. Вместе с ним несколько сакских воинов.

— Но почему их так мало? Его отряд остался за городом? Не посол ли это для переговоров? Отправить этого сакского князя во дворец в саду Талиссия, окружить заботами. Дать вина столько, чтобы скифы пили без передышки и выболтали, что у них на уме. Мне нужно сперва выведать их замыслы. Сегодня вечером я устрою совещание моих ближайших советников, а скифов я приму через несколько дней. Не подобает нашему величию принимать чужеземных послов сейчас же, как они постучат в ворота дворца. Ты, Сатибарзан, займешься скифами. Они для нас гораздо опаснее, чем Двурогий. Разве не верно?

Сатибарзан смотрел равнодушно:

— Я не умею вести хитрые разговоры, я воин, отпусти меня.

— Да, да, я тебя отправлю, но не сегодня же ты уедешь. Поэтому сделай, что я сказал. Сходи к этому скифскому медведю.

Сатибарзан отступил на несколько шагов, трижды преклонил колено и, пятясь, удалился с площадки. Старый Датаферн на коленях ждал приказаний.

— А ты, Датаферн, позаботишься, чтобы смотрины царских невест устроить как можно скорее…

ЦАРСКИЙ ПРИЕМ

Несколько дней Будакен провел в отведенном ему царском загородном дворце Талиссия, ожидая приема у царя царей.

Громадные блюда с разнообразными кушаньями и запечатанные кувшины с вином присылались ему ежедневно. Персидские сановники постоянно сидели вокруг Будакена, расспрашивая его об охоте, лошадях, разных степных зверях, обычаях скифов, и заодно старались выведать, какие замыслы у скифских князей: собираются ли они прислать своих непобедимых воинов, чтобы сразиться с нечестивыми яванами, истребителями людей?

Будакен был молчалив, недоверчиво выслушивал вопросы и рассказы гостей, давая очень туманные ответы:

— Если Двурогий спустится с гор, то саки сперва посмотрят, какие у него воины. Потом мы решим, что нам выгоднее: уйти ли в глубину степей или напасть на Двурогого и раздавить его копытами наших бесчисленных коней.

Наконец Будакену был объявлен день царского приема. Он выехал в красном плаще с нашитыми золотыми бляшками, и его провожали десять вооруженных скифов.

Впереди скакали бактрийские всадники на высоких поджарых конях с вплетенными в гривы красными лентами. Бактрийцы в чешуйчатых бронзовых панцирях, с роговыми луками на боку и колчанами за правым коленом сидели изогнувшись, как кошки. Встряхивая длинными кудрями, они гикали и хлопали плетьми, разгоняя встречных.