Том 1

§ 266. «Однако дух объективен и действителен для себя не только как эта» (какая?) «необходимость, но также и как сё идеальность и как её внутреннее содержание; таким образом, эта субстанциальная всеобщность есть для себя самой предмет и цель, вследствие чего указанная необходимость столь же существует и в форме свободы».

Переход семьи и гражданского общества в политическое государство состоит, следовательно, в том, что дух этих сфер, который в себе есть дух государства, теперь и относится к себе как этот дух государства и становится действительным для себя как внутреннее содержание семьи и гражданского общества. Переход выводится, таким образом, не из особой сущности семьи и т. д. и не из особой сущности государства, а из всеобщего соотношения необходимости и свободы. Это тот же самый переход, который Гегель проделывает в логике из сферы сущности в сферу понятия. Тот же переход проделывается и в натурфилософии — в качестве перехода из неорганической природы в живую природу. Всегда одни и те же категории доставляют душу то для одних, то для других сфер. Всё дело сводится к тому, чтобы подыскать для отдельных конкретных определений соответствующие им абстрактные определения.

§ 267. «Необходимость в идеальности есть развитие идеи внутри самой себя; как субъективная субстанциальность она есть политическое умонастроение; как объективная субстанциальность, в отличие от субъективной, она есть организм государства, политическое государство в собственном смысле и его строй».

Субъектом служит здесь «необходимость в идеальности», «идея внутри самой себя», предикатом же является политическое умонастроение и политический строй. В переводе на простой человеческий язык это значит: политическое умонастроение есть субъективная, политический строй — объективная субстанция государства. Логическое развитие семьи и гражданского общества в государство есть, следовательно, чистая видимость, потому что не показано, как умонастроение семьи, умонастроение гражданского общества, институт семьи и общественные установления относятся как таковые к политическому умонастроению и к политическому строю и в какой связи они находятся с ними.

Переход, заключающийся в том, что дух «не только как эта необходимость и как царство явления», но как «идеальность их», как душа этого царства действителен для себя и имеет особое существование, — этот переход вовсе не является таковым, ибо душа семьи существует для себя как любовь и т. д. Чистая же идеальность какой-либо действительной сферы могла бы существовать только как наука.

Важно то, что Гегель всюду делает идею субъектом, а действительного субъекта в собственном смысле, как, например, «политическое умонастроение», превращает в предикат. На самом же деле развитие совершается всегда на стороне предиката.

§ 268 содержит хорошее описание политического умонастроения; патриотизма, — описание, которое не находится ни в какой связи с логическим развитием; однако Гегель определяет политическое умонастроение «только» как «результат существующих в государстве установлении, в которых разумность действительна», между тем эти установления представляют собой, с другой стороны, в той же мере объективированное выражение политического умонастроения. Ср. примечание к этому параграфу.

§ 269. «Своё специфически определённое содержание умонастроение берёт из различных сторон государственного организма. Этот организм есть развитие идеи к её различиям и к их объективной действительности. Этими различёнными сторонами являются, таким образом, различные власти, их функции и сферы деятельности, посредством которых всеобщее непрестанно, — и именно потому, что эти различия определены природой понятия, — необходимым образом себя созидает, а так как это всеобщее является также предпосылкой своей созидательной деятельности, то и сохраняет себя. Этим организмом является политический строй».

Политический строй есть организм государства, или организм государства есть политический строй. Утверждение, что различённые стороны какого-либо организма стоят в необходимой, вытекающей из природы организма, связи, — является чистейшей тавтологией. А так как политический строй определён у Гегеля как организм, то и утверждение, что различные стороны этого строя, различные власти, относятся друг к другу как органические определения и стоят в разумном отношении друг к другу, также представляет собой тавтологию. Взгляд на политическое государство как на организм и, следовательно, взгляд на разделение властей не как на механическое расчленение, а как на расчленение живое и разумное, — знаменует большой шаг вперёд. Как, однако, изображает это открытие Гегель?