Толстый мальчишка Глеб

Но эту операцию надо было проделать с умом.

Первым делом Мишаня порылся в чуланчике и отыскал отцовские самодельные галоши, оклеенные из автомобильной камеры так, что их можно было надевать прямо на валенки.

В этих галошах отец ездил на работу, если зимой случалась мокрая погода, и очень их ценил.

И действительно хороша была резина, из которой их склеили: для рогатки лучшей резины не найти!

Жалко, что такая резина без толку пропадает на ненужных галошах.

Однажды Мишаня вооружился ножницами и отстриг от одной галошины две узкие полоски по краям. Чтоб галоши выглядели одинаково, пришлось обстричь и другую.

Две полоски, как лишние, Мишаня променял на брусок — точить нож, а из двух сделал рогатку.

Но эту рогатку увидел Гусь и пожелал отнять в свою пользу. Чтобы успокоить Гуся, пришлось снова обстричь галоши: две полоски Мишаня отдал Гусю, а две подарил Братцу Кролику на память о своей доброте.

Теперь Мишаня снова достал галоши и осмотрел: они, конечно, сильно уменьшились, даже совсем сделались из глубоких мелкими, но главное-то чтобы подошвы у валенок не промокали, а до подошв оставалось еще много резины. Кроме того, Мишаня уже позабыл, что за вид был у галош до того, как он за них взялся, отец, скорее всего, тоже позабыл, а зима когда еще будет, и не известно, случится ли зимой мокрая погода, чтоб потребовалось их надевать.

Поэтому Мишаня обстриг одну галошину, а другую запасливо оставил на всякий случай как резерв — вдруг опять резина понадобится…

Когда Глеб явился для утреннего чаепития, Мишаня не сразу приступил к делу, а сперва повел гостя в сад, чтобы удивить одним из чудес, которыми так богата была Гусиновка.

Он подвел Глеба к смородинным зарослям и велел смотреть в глубь кустов:

— Гляди на мой палец! Видишь, ветка, кривая, как на (…)?.. А за ней что?

Глеб сперва ничего не мог разглядеть, но потом увидал и шепотом воскликнул:

— Вижу!.. Птица сидит в гнезде!.. Торчит нос и хвост! Какая это птица?

Мишаня с гордостью ответил:

— Братец Кролик задается своими воробьями, а у нас и получше штучка имеется: дикая птица мельничек! Сам аспирант сказал, когда я ихний вид обрисовал ему!..

— А почему она нас не боится?..

— Они меня знают!.. Их две… Ты не смотри, что они маленькие, зато они мозговитые ужасно!.. Меня сразу поняли, что за человек я и не надо меня бояться!

— И меня не боятся… — широко ухмыльнулся Глеб.

— А гнездо свое они сварганили за два дня из волосинок, травинок, а до чего крепкое! Я щупал!.. Пухом обкладено, какой с тополей летает, — это для тепла… и для мягкости тоже!.. Про гнездо только ты да я будем знать, а то как поналезут все, начнут смотреть да трогать…

Глеб сразу сделался серьезным и быстро-быстро закивал головой, показывая, что в смысле тайны на него можно надеяться.

— Шесть яичек у них там, — хвалился Мишаня. — Чуть побольше горошины, пестренькие такие… я смотрел. Значит, выведутся еще шесть мельничков да этих два, это сколько будет — восемь? Значит, еще восемь гнезд тут прибавится, Братец Кроликов аспирант говорит, что птицы где вывелись, туда и гнезда вить прилетают!.. Я вот об чем теперь беспокоюсь: смородины этой мало им будет, придется еще кустов подсадить.

— А другие сады?

— Ничего, пускай тут живут… Тут им лучше будет… Насчет кустов я с отцом поговорю. У Братца Кролика пускай воробьи живут, а у меня будут мельнички. Какая птица — воробей, а какая — мельничек. Не сравнить даже! Скосоротится Братец Кролик, когда увидит, сколько у меня мельничков развелось. Ты вот про сову рассказывал: птиц носила… Мельничков тоже носила?

— У нас другие птицы… сибирские… — уклончиво ответил Глеб.

Потом они залезли в Мишанину квартиру и сели пить чай из самовара.

— Тех тунгусок как зовут? — спросил Мишаня.

— Зовут их… — Глеб растерялся, наморщил лоб. — Зовут их как… Они никому не велели говорить, это у них считается тайна!..

В это время над их головами, старательно топая, прошла Верка, тотчас вернулась, потом ушла насовсем, все время грохая ногами, как копытами.

— Дура! — сказал Мишаня. — Тунгуски, наверно, не такие ехидные?

— Что ты! — охотно объяснил Глеб. — Они никогда не станут ногами грохотать, чтоб сор сыпался! Хоть ты их и не заставляй, нипочем не станут!.. Да у них и крыльца не бывает! Но даже если б и было крыльцо, никогда не стали бы топать… Что в этом хорошего?

— Значит, они народ умный, — согласился Мишаня. — А у нас девчата одна одной злей да ехидней! Прямо собаки какие-то, а не девчата. Особенно отличаются эти самые Розка с Лариской. Любят над всеми командовать да потехи устраивать. И над тобой будут… Если хочешь, пускай уж, так и быть, Розка будет считаться моя… Я к ним привык, знаю, как с ними обходиться. А я тебе вдобавок вот резину для рогатки дам, глянь, как растягивается.

Глеб попробовал, как растягивается резинка, и спросил:

— А рогатульку?

— Рогатульку-то! Рогатульку срежем! Этого добра у нас столько растет, что на весь мир хватит рогатками снабдить!

— А кожу, куда камешек класть?..

— Кожу! Целые сапоги имеются для этого дела. Ладно, что ли?