Верка, торжествуя, запрыгала и запела:
— Вот и попались! Вот и сознались!
Глеб и сам понял, что допустил оплошку, растерялся и смолк, моргая.
— А тебе что за дело? — спросил Мишаня. — Продать нас хочешь? Иди продавай!..
— Ничего не продавать!.. Даже наоборот: могу вам помочь, чтобы вы напрасно не мучились… Но только еще подумаю, стоит вам помогать или нет, смотря как вы себя поведете… Писанину вашу получили, читали все…
— Ну и что говорят? — осведомился Глеб. Верка ехидно усмехнулась:
— Говорят: писал писака, не разберет и собака…
— А ты в наши дела не суйся! — обиделся Мишаня. — Иди вон к своему Лаптяне! В колодец!
Мишаня намекал на то, что Верке Лаптяня прислал в день Восьмого марта поздравительную открытку, начинавшуюся словами: «Привет из колодца!»
Тут уж Верка обиделась:
— А если вы на меня кричите и дразнитесь, то я вообще с вами не разговариваю!.. Посидите пока, погрейтесь… А потом попросите получше, очень для вас интересное знаю. Но это для Глеба только, Глеба мне жалко, а с тобой, дурак, я вообще не вожусь! Только сначала вы мне все подробно должны рассказать, зачем вы яму копали…
— Сейчас расскажем, жди!..
Верка ушла, по привычке изо всех сил топая ногами по ступенькам, чтобы внутрь Мишаниной квартиры насыпалось побольше сору.
Потом пришел гонец Колюнька и секретным шепотом, со страхом кося по сторонам глазами, сообщил:
— Гусь велел… Приходить к четырем… На нашем месте…
Через Глебову доброту от Колюньки никакого покоя не стало — после грибов так и таскался за Глебом и Мишаней как хвостик. Даже хотел подарить им лучшее свое сокровище — красненькую стекляночку.
— Глеб, а Глеб… Хочешь, я тебе свою стекляночку насовсем отдам?
— Она мне не нужна, у меня в Свердловске всяких цветов стекляночки имеются… — ответил Глеб.
— Мишань, а тебе не нужно моей стекляночки?..
Но и тот не стал стекляночку брать.
Мишаня и Глеб решили пока разойтись и подкрепиться завтраками, чтобы иметь свежую голову, а потом сразу опять встретиться и тогда уж все обсудить.
Но тяжелая разбойничья жизнь с ее недосыпаниями настолько подорвала силы Мишани, что после завтрака он заснул в мешке, чуть не проспав время сбора.
Глеб тоже не приходил, потому что случайно уснул в саду под кустом, куда прилег, чтобы обдумать разные дела.
Но все-таки к четырем часам они поспели на сборный пункт у Чертовой ямы, где уже собрались Гусь, Братец Кролик, Лаптяня и Колюнька.
Они одновременно загорали и слушали Гуся. Атаман был разгневан тем, что всякая мелкота осмелилась соваться со своими афишками через границы независимой территории Гусиновки.
Махая своими длинными ручищами, он разглагольствовал о славном историческом прошлом этой страны:
— Весь город был ей подчинен! Гусиновцев все дрожали!.. Затронешь — лучше тебе тогда на свет не родиться… Отец рассказывал: как ночь, так выходят гусиновские, в гармошку рванут, рванут! — уж все знают: гусиновские вышли!.. На дороге им не попадайся, кто с других местов (своих не трогали), — извалтузят, будь здрав!.. А то дадут спичку и заставят улицу мерять — сколько раз в улице спичка уложится! Га-га-га-га!..
Остальные разбойники тоже захохотали над выдумкой старинных гусиновцев.
— Или скажут: залезай на ворота, кукарекай по-петушиному! Вообще, много устраивалось всяких потех!.. Дрались: Гусиновка на Новые места!.. Гусиновские всегда побеждали!.. У дяди моего и сейчас на голове ямку видно, где кирпичом было прошиблено!.. Деревенские разини боялись на базар через Гусиновку ездить: дорога через нас проходит, а они давали кругаля по лугу, по кочкам!.. Сам Меркушка-разбойник с Гусиновки происходил! Не абы кто! Тетка Федотьевна и место обещалась показать, где ихняя хата стояла. А теперь думают, если Меркушка вымер, то ходи-расхаживай, не бойся, будто тут и ребят никаких не живет… Жалко, занят я был, сарай этот проклятый домазывал, не видал их: я б им дал! Да ладно, еще успеется! Мы свое время тоже знаем! Надо сейчас нагрянуть всей оравой, спектакль ихний разогнать, а шурум-бурум весь переломать. Тогда увидят, что за люди на Гусиновке водятся!.. Сейчас вот Огурец придет — и двинем! Я его послал большую эту афишу содрать и принести сюда…
Увидев Огурца, идущего с пустыми руками, окончательно рассвирепел:
— Почему пустой?
— Никак нельзя было, — сказал Огурец. — Все время народ толпится, читает… Я ждал, ждал…
— Ладно, после сдерем!.. А теперь — айда, а то опоздаем!..
И грозная орда гусиновских двинулась по мирным зеленым-улицам на разгон спектакля.
— Всех как мышей разгоню! — хвалился Гусь, грозя городу кулачищем.
За ним шел Лаптяня со своим метким бумерангом, а дальше тесной толпой Мишаня, Глеб, Братец Кролик, Огурец и Колюнька.
Глеб тоже шел, но сам все по сторонам оглядывался и на ребят озирался — хотелось, видно, ему тягу дать, да перед ребятами стыдно: раз все идут, то и ты иди, а как же иначе?
Похоже, и кое-кто другие побаивались, но старались виду не подавать, чтоб не подумали, будто струсил, будто дрожь у него в коленках…