Толстолоб

            - Ну, я... я... - Энни, моргая, смотрела на старого вырожденца. - Я, правда, не знаю, но Богом клянусь, я не собиралась оставить его умирать!

            - Отдай мне это дитя, дорогуша, - сказал вырожденец. - Я буду растить его, как того хочет Господь. В моей жизни не было ничего хорошего. Но клянусь, я выращу это дитя...

            Энни неподвижно стояла, уставившись в глаза старика. Что она будет делать с ребенком? Честно, как она сможет растить такого страшного ребенка втайне от остальных горожан?

            Так, может, это воля Божья? Может, это чудо ниспослано ей свыше?

            - Позаботься об этом дитя, прошу тебя, - сказала Энни. - Он уродлив, но то - не его вина. Поэтому... пожалуйста. Позаботься о нем и вырасти.

            Старик из грузовика расплакался от такого дара.

            - Я выращу! Выращу! Обещаю!

            Затем Энни протянула чудовищного младенца незнакомцу.

            И посмотрела вслед уезжающему грузовику.

9

- Я отдала его старику...

- Старику?! Какому старику?!

- Какому-то старому вырожденцу. Сказал, что очень хочет сам вырастить ребенка. Я ничего не могла поделать.

У Чэрити в горле что-то щелкнуло.

- Ты поменяла мертвого ребенка на Толстолоба. И отдала настоящего Толстолоба какому-то старику, проезжавшему мимо по дороге?

Энни сжала руль так, что побелели костяшки пальцев.

- Когда мужчины вернулись, они увидели, что мертворожденный ребенок Джералдин лежит на кухонном столе с разбитой головой. Они подумали, что это Толстолоб. Я сказала им, что накормила ребенка бульоном, чтобы он уснул, а потом разбила ему голову сковородкой, превратила ее в лепешку, и они поверили, что это Толстолоб. Затем я ушла и похоронила его. Но настоящего Толстолоба увез тот старый вырожденец. А потом я перестала думать об этом... и начала себя наказывать. Прижигать себя. Я ненавидела себя за то, что, возможно, поступила неправильно. - Затем Энни с мокрыми от слез щеками посмотрела на племянницу. - Я не знала, что мне делать.

10

И что дальше?

Есть же еще кое-что, не так ли?

Господь Всемогущий, помилуй меня за то, что я совершила! - мысленно сказала Энни.

Ей осталось рассказать...

про аббатство.

11

- Вот поэтому я не очень хочу возвращаться в аббатство за священником и твоей подругой, - продолжила Энни.

- Не понимаю, - сказала Чэрити.

- Потому что именно туда сейчас направляется Толстолоб.

- В аббатство? Зачем ему идти именно в аббатство?

Не могла же она рассказать все, не так ли? Нет! Но, по крайне мере, какую-то часть могла.

- Все было не так, как сказал отец Александер. Аббатство закрыли не потому, что монахинь послали в Африку. Аббатство закрыли, потому что монахини умерли.

- Умерли? Как?

- Их всех убил Толстолоб. Это случилось двадцать лет назад, спустя всего пару лет после того, как Церковь вновь открыла аббатство для ухода за умирающими священниками. До того времени, с пятидесятых, оно стояло закрытым. Не знаю, было, наверное, начало семидесятых, когда монахини приехали сделать из него хоспис. Но спустя пару лет вернулся Толстолоб. Когда он совершил это, ему было не больше десяти лет. Он перебил всех бедных монахинь, а также находившихся при смерти священников. Должно быть, мальчишка ушел из того дома, где старик растил его, но именно это он сделал, когда вернулся в аббатство.

- Но я не понимаю, Тетушка Энни. - Лицо Чэрити выражало смятение. - Вернулся в аббатство? Что ты имеешь в виду? Что значит вернулся?

12

Чэрити уставилась перед собой. Вдалеке полыхала зарница, настолько далеко, что казалась почти нереальной. Но жизнь Чэрити тоже казалась далекой от реальности. Ее мать вовсе не покончила жизнь самоубийством. Она умерла, рожая ту тварь, спустя год, после появления на свет самой Чэрити. Но что же случилось в тот год? Нечто ужасное. Нечто, имеющее отношение к аббатству.

Но что? - гадала она, ошеломленная услышанным. Что же случилось?