Толстая тетрадь (журнальный вариант)

Нашу страну окружили колючей проволокой; теперь мы полностью отрезаны от остального мира.

Школа опять открылась

Осенью все дети опять идут в школу — кроме нас.

Мы говорим бабушке:

— Бабушка, мы не хотим идти в школу.

Она говорит:

— Надеюсь, что так: вы мне дома нужны. К тому же, что вы там еще можете узнать нового?…

— Ничего, бабушка, совершенно ничего.

Вскоре мы получаем письмо. Бабушка спрашивает нас:

— Что тут написано?

— Тут написано, что вы несете за нас ответственность и что мы обязаны явиться в школу.

Бабушка говорит:

— Киньте это в печку. Я неграмотная, вы тоже. Никто из нас это письмо не прочел.

Мы сжигаем письмо. Через несколько дней приходит еще одно. В нем сказано, что, если мы не пойдем в школу, бабушка будет наказана по закону. Мы бросаем в печку и это письмо и говорим бабушке:

— Бабушка, не забудьте, что один из нас глухой, а другой слепой.

Еще через несколько дней приходит какой-то человек. Он говорит:

— Я — инспектор начальных школ. В вашем доме проживает двое детей, по возрасту подпадающих под закон о всеобщем образовании. Вы получили уже два письменных предупреждения.

Бабушка говорит:

— Вы о письмах? Не знаю, не читала. Я неграмотная, и дети тоже.

Один из нас спрашивает:

— Кто это? Что он говорит?

Другой отвечает:

— Он спрашивает, умеем ли мы читать. На кого он похож?

— Он высокий, и лицо у него злое.

Мы начинаем кричать вдвоем:

— Уходи! Не трогай нас! Не убивай нас! Помогите!…

Мы прячемся под стол. Инспектор спрашивает бабушку:

— Что это с ними?

Бабушка говорит:

— Ох, бедняжки всех боятся! Они пережили ужасные вещи в Большом Городе. К тому же один глухой, а другой слепой. Глухой поэтому рассказывает слепому, что он видит, а слепой объясняет глухому, что он слышит. А иначе они ничегошеньки не понимают.

Мы продолжаем кричать под столом:

— Спасите, спасите! Все рушится! Я не могу выдержать этот грохот! Я ничего не вижу!…

Бабушка объясняет:

— Видали? Когда кто-нибудь их пугает, они слышат и видят то, чего нет.

Инспектор кивает:

— У них галлюцинации. Их надо положить в больницу.

Мы кричим еще громче.

Бабушка говорит:

— Это еще хуже! В больнице-то все и случилось. Они навещали свою мать — она там работала. А тут бомбежка, как раз когда они были в больнице. Они видели взрывы, убитых и раненых; они и сами были несколько дней без сознания.

Инспектор говорит:

— Бедные ребята! А где их родители?

— То ли померли, то ли пропали. Сгинули. Кто знает, что с ними!

— Это, должно быть, тяжкая ноша для вас.

— Что поделаешь. Я — единственная, кто у них остался.

Перед уходом инспектор пожимает бабушке руку:

— Вы очень добрая женщина.

Вскоре мы получаем еще одно письмо — в нем написано, что мы освобождены от посещения школы в связи с физическими травмами и психическим состоянием.

Бабушка продает виноградник

К бабушке приходит офицер. Он хочет, чтобы она продала свой виноградник. Армия хочет построить на его месте казарму для пограничников.

Бабушка говорит:

— А чем вы мне заплатите? Деньги нынче ничего не стоят.

Офицер говорит:

— В обмен за вашу землю мы проведем в ваш дом водопровод и электричество.

Бабушка говорит:

— Не нужны мне ваши водопровод и электричество. Я всю жизнь без них прекрасно обходилась.

Офицер говорит:

— Мы ведь могли бы реквизировать ваш виноградник и ничего вам не платить. Собственно, мы так и сделаем, если вы откажетесь продать его. Армии нужен ваш участок. Передать его нам — ваш патриотический долг.

Бабушка открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут вмешиваемся мы:

— Бабушка, вы уже старая, и вам не так легко работать. Виноградник — это лишняя работа для вас, а родит он плохо, пользы от него мало. С другой стороны, стоимость дома существенно возрастет после проведения в него воды и электричества.

Офицер говорит:

— Ваши внуки гораздо сообразительнее вас, бабушка.

Бабушка говорит:

— Еще бы. Что ж, обсуждайте это дело с ними. Пусть они решают.

Офицер говорит:

— Но мне понадобится ваша подпись.

— Я подпишу что хотите. Правда, писать я не умею.

Бабушка плачет, встает и говорит нам:

— Разбирайтесь сами.

Она уходит в виноградник.

Офицер говорит:

— Бедная старуха. Она любит свой виноградник, да?… Так что — мы договорились?

Мы говорим:

— Как вы сами только что отметили, этот участок земли представляет большую ценность в ее глазах — он весьма дорог ей как память. Безусловно, армия не станет лишать заработанной честным тяжким трудом собственности бедную пожилую женщину, которая к тому же является уроженкой страны наших героических Освободителей.

Офицер говорит:

— Вот как! Она, значит, по происхождению…

— Вот именно. Она безупречно говорит на их языке. И мы тоже, кстати. И если вы намерены злоупотребить…

Офицер быстро говорит:

— Нет, нет, ничего подобного! Что вы хотите за виноградник?

— В дополнение к уже оговоренным водопроводу и электричеству нам нужна ванная.

— Еще что? И где вы хотите эту вашу ванную?

Мы ведем его в свою комнату и показываем, где надо пристроить ванную:

— Вот здесь; чтобы дверь выходила в комнату. Семь-восемь квадратных метров, ванна, раковина, душ, нагревательная колонка, ватерклозет.