Брай не хочет показаться черствой, но она уже сотни раз слышала все эти истории. Она не желает слушать их снова, тем более сейчас, когда они сидят и смотрят на то, что осталось от ее брата.
—
Альба обгоняет дедушку и радостно пританцовывает с куском шоколадного торта на блюдце. На щеке у нее уже красуется коричневое пятно. Увидев дочь, Брай с облегчением отворачивается от руин своего детства и на некоторое время оставляет их позади.
По пути домой Альба ведет себя непривычно тихо. Она даже не сопротивляется, когда Эш несет ее наверх принять ванну, а просто вяло висит у него на руках. Из ванной комнаты не доносится обычного смеха и болтовни. Брай поднимается наверх, когда Эш закутывает дочку в полотенце, и видит, как на глазах у той выступают слезы. Эш молча отходит в сторону — он знает, что Брай нужно обнять Альбу и поцеловать ее милую мокрую макушку. Это, отмечает Брай, он понимает. Альба сворачивается в позу эмбриона и изо всех сил прижимается к маме. Когда проходит острый приступ горя, а рыдания сменяются лишь редкими всхлипами, Брай, не переставая качать и целовать дочку, шепчет:
— Я здесь, моя любимая, я здесь. Тебе плохо?
Альба устраивается у Брай на груди, ненадолго закрывает покрасневшие глаза, словно прислушиваясь к себе, и качает головой. Она пристально смотрит на Брай и говорит:
— Когда мы были у дяди Мэтти на дне
— Да, моя хорошая? — Брай заправляет темный мокрый локон ей за ухо.
— Я
Холодный камень в животе у Брай переворачивается. Она слышит, как сзади переминается Эш, но все же кивает, побуждая Альбу говорить дальше.
— Он сказал, когда дядя Мэтти был маленький, ему сделали укол, и ему стало плохо, очень плохо. Дедушка сказал, что после укола маленький Мэтти заболел и совсем забыл, как ходить и как
Альба тяжело вздыхает, и ее худенькие плечи трясутся. Она смотрит на Эша и качает головой.
— Дедушка сказал, что бабушка не
Она качает головой, и на глаза снова наворачиваются слезы.
Сзади слышно, как Эш бормочет:
— Твою ж мать, Дэвид.
Чувствуя, как у нее самой начинает щипать глаза, Брай пытается снова обнять Альбу, но на этот раз та сопротивляется и не хочет, чтобы ее держали. Она серьезно смотрит на Брай карими миндалевидными глазами, качает головой и говорит:
— Мама, я не хочу быть как дядя Мэтти.
Брай гладит ее по лицу и уже не пытается сдержать слезы. Она прижимает Альбу к себе и шепчет ей на ухо обещания спасти и защитить их обеих, обещания, которые не сумеет сдержать.
Когда Альба засыпает, Брай медленно спускается по лестнице, мимо сделанных профессиональным фотографом черно-белых снимков, где они втроем улыбаются и выглядят просто безупречно. Она входит на просторную кухню. Брай удивляется, увидев Эша, сидящего на застекленной веранде, спиной к двери, за столом на восемь человек. Когда они покупали этот стол, Брай мечтала, что будет принимать за ужином гостей, и все восемь мест будут заняты интересными людьми, но мечта так и не осуществилась. Она думала, что этот дом с его мраморными столешницами и теплыми полами превратит ее в умелую хозяйку, больше похожую на Элизабет, чем на Брай, но и этого тоже не произошло.
Эш не поворачивается к ней, когда она входит на кухню.
— Чаю? — спрашивает она, но он качает головой.
Она знала, что он откажется. На столе стоит бутылка вина.
Брай ставит чашку с чаем на стол и садится напротив мужа, подтянув колени к груди. Такое ощущение, что спор, который сейчас разгорится, уже расписан по ролям. Им нужно просто произнести свои реплики. Брай начинает.
— Папе не следовало говорить ей это. Я попрошу его извиниться.
Эш, до сих пор сидевший совершенно неподвижно, качает головой. Это новая тактика. Раньше он потребовал бы извинений, проклял бы родителей Брай за то, что они вечно лезут в их жизнь. Вместо этого он щиплет себя за бороду и медленно поворачивается, чтобы посмотреть на жену.
— Помнишь, как было, когда Альба родилась?
Она была розовая и громко кричала, возмущаясь шокирующим фактом своего появления на свет, однако, взяв грудь, тут же смирилась с происходящим.
— Конечно.
— Помнишь, как пришла медсестра, чтобы ввести ей витамин, буквально через несколько часов после рождения?
Брайони не понимает, к чему он клонит, но кивает:
— Да, витамин К.
— Точно, я еще помню, что это было похоже на название сухих завтраков, — он делает глоток вина. — И вот та толстая медсестра подошла к Альбе и сказала, что пора сделать ей инъекцию. А ты взяла Альбу на руки, затрясла головой и сказала: «Ни хрена подобного». Ты выглядела скорее устрашающей, чем испуганной, ты была как львица.
Брай улыбается:
— Я потом ужасно переживала — это был первый раз, когда Альба услышала плохое слово.
Эш кивает:
— У медсестры не было никаких шансов. Помнишь? Она просто ушла.