Только звери

— Не в том дело, Чарли Бейли, и ты это прекрасно знаешь. Этот обед может сыграть важную роль. Джерри должен выглядеть прилично. И что скажут люди, если он у меня будет выглядеть, как бродяга? Скажут, что я его совершенно запустила. Скажут, что я обманом выкачиваю из него денежки. Он живет здесь вдали от дома, от матери, от всех, кто мог бы его направлять… значит, мы должны взять это на себя. Ты как хочешь, Чарли Бейли, но уж я послежу, чтобы парень был чистым и опрятным, не позорил себя и нас. Представь себе, если капитан Бил…

— Что ты там говорил насчет вомбата? — спросил меня Чарли, спасаясь от этого половодья.

Наконец, после того как я умылся, побрился, почистил зубы, оделся и миссис Бейли осмотрела меня придирчивым оком, словно гвардейца перед парадом, мне разрешили идти.

Меня встретила миссис Бил, затормошенная и бледная. Впоследствии я заметил, что она всегда бывала затормошенной и бледной, когда капитан занимался стряпней.

— Добрый вечер, Джерри, — сказала она. — Очень рада, что вы пришли. Проходите в гостиную. Билли там с девочками, он поухаживает за вами.

Прихожую наполнял пряный запах кэрри. Со стороны кухни донесся такой шум, будто врезался в гору состав, груженный медными кастрюлями. Миссис Бил вздрогнула.

— Глэдис! Глэдис! — пророкотал за кухонной дверью голос капитана.

Похоже было, что он там бродит по пояс в осколках битой посуды.

— Глэдис!

— Что… что случилось, Вильям? — отозвалась миссис Бил.

— Соль! Где соль, черт возьми? Почему непременно надо все убирать, когда я стряпаю? Где эта окаянная соль?

— Иду, милый, — сказала миссис Бил, глядя на меня со страдальческой улыбкой. — Ступайте в гостиную, Джерри, я сию минуту приду.

В гостиной я застал Лору — сестру Билли — и двух юных пухлых евреек, которые бежали с материка в начале войны и теперь квартировали у Билов. Билли как раз наливал пиво в стакан.

— Привет, выпей пивка, — сказал он, ухмыляясь. — Старикан стряпает — ты уже слышал?

— Слышал, — ответил я. — Пахнет чудесно.

Мы сидели и болтали о том о сем, а с кухни, где продолжалась кулинарная деятельность капитана Била, доносились такие звуки, будто там столкнулись два отряда вооруженных до зубов средневековых воинов. Вот опять — протяжный грохот и звон, словно полтора десятка рыцарей одновременно загремели на землю со своих коней. И голос капитана:

— Кориандр! Нет, нет, в коричневой банке! Так, теперь… красный перец. Где перец? Ах… вот… я его сюда не ставил. Острый? Слишком острый? Как это, слишком острый? Ничего подобного… недостаточно острый, черт возьми! Я не ругаюсь. Еще кориандра! Нет, погляди, что ты сделала… у тебя рис убежал!

Наконец появились капитан с супругой. У миссис Бил был все такой же затормошенный вид, зато потное багровое лицо капитана выражало глубокое удовлетворение, как будто этот достойный человек только что одолел особенно злобного и закоренелого врага.

— А, Даррелл, — приветствовал он меня. — Я вот тут стряпал.

— Он слышал тебя, — заметил Билли.

— Чудесный запах, — поспешил я добавить.

— Недурно, недурно, — сказал капитан, жадно глотая пиво. — И пряностей в самый раз. Этот кэрри, он ведь, как женщины, Даррелл. Есть нежные, есть пылкие… а и не узнаешь, пока… гм… гм… да…

— Вильям, милый! — взмолилась миссис Бил. — Давайте, девочки, помогите накрыть на стол.

Но вот стол накрыт, мы переходим в столовую, подается первое блюдо. Огромные тарелки ядовито-желтого супа с пряностями, такого жгучего на вкус, что казалось — губы вот-вот займутся пламенем.

Капитан Бил вынул из кармана большой красный платок и накрыл им свою лысину так, что край свисал до бровей. Прямо пират, притом самого кровожадного сорта.

— Ну зачем это, Вильям, — сказала миссис Бил. — Что подумает Джерри?

— Что он подумает? — свирепо сверкнул глазами капитан. — Подумает, что я кое в чем разбираюсь, черт возьми. Платок вбирает пот… я всегда так делал на Западном берегу… Нарочно для этого полотенце держал, ясно, Даррелл? Жара тропическая, а тут еще кэрри — бывало, такой пот прошибет… хоть корыто подставляй. Сидишь это вечерком… бутылочка джина… сидишь в чем мать родила, кэрри ешь, и полотенце на голове — паришься.

— Вильям, голубчик.

— Конечно, при гостях я не сидел в чем мать родила, — поспешно объяснил капитан. — Ни-ни, гостей я в трусах принимал.

Наконец мы управились с жгучим супом, капитан протопал на кухню и вернулся с исполинской миской.

— С этими карточками окаянными разве наберешь достаточно мяса для приличного кэрри, — ворчал он. — Придется вам довольствоваться тем, что есть. Это кролик.

Он поднял крышку, и над обеденным столом повисло облако густого, словно лондонский туман, ароматного пара. Казалось, ваше горло мертвой хваткой сжимает беспощадная рука и в легких оседает едкая роса. Мы потихоньку прокашлялись. Кэрри был отменный, но я поблагодарил небо за то, что вырос в доме, где постоянно готовили острые блюда; только это спасло мой язык и голосовые связки. После первых же глотков все, хватая ртом воздух, судорожно потянулись к графину с водой, чтобы охладить обожженную гортань.