Только вперед

— Вот что... — сказал Виктор. — Комитет комсомола поручил мне потолковать с тобой. Тренировки твои — дело, конечно, хорошее, но... — тут Виктор остановился, не зная, как выйти из затруднительного положения. — Видишь ли, мы беспокоимся, — не помешают ли эти тренировки твоим занятиям в школе?

— Да я... — начал Леня.

— Знаю, знаю! — перебил его Виктор. — Знаю — ты отличник. Но учти, мы — десятиклассники, на носу выпускные экзамены. Тут каждый час дорог. Может, отложишь на время спортивные занятия? Бассейн-то не уплывет!

Нет, прерывать тренировки Леня не хотел.

— Ты пойми, — с жаром убеждал он Виктора. — У меня после зарядки, прогулок и плавания голова всегда такая свежая, — за час успеваю выучить больше, чем другой домосед — за два часа. Мы вот недавно с Новоселовым и Григорьевым готовились к контрольной по химии. Они три страницы одолеют — и устали. Отдыхают. Потом опять три страницы прочитают и опять откладывают книгу. И все потому, что спортом не занимаются, на свежем воздухе мало бывают. А я без перерыва все восемнадцать страниц прошел. И, когда проверили, — оказалось, лучше, чем они, запомнил.

— Ну, смотри сам! Не маленький! — сказал Виктор.

* * *

Галузин до начала занятий выстроил учеников в спортивном зале возле гимнастических стенок. Пловцы стояли двумя шеренгами: вдоль одной стенки — девочки, вдоль другой — мальчики. В руках у всех были школьные дневники. Ребята знали — сегодня 30-е число, конец месяца. В этот день Иван Сергеевич проверял, как учатся в школе его пловцы.

В полной тишине тренер медленно передвигался вдоль шеренги, внимательно просматривал дневники. Он дошел уже до середины и вдруг остановился.

— Максаков! Три шага вперед! — скомандовал он.

Максаков смущенно вышел из строя. Он стоял «смирно», и с каждым мгновением лицо его все гуще краснело.

— Так... — хмуро сказал Иван Сергеевич, разглядывая его дневник. — Значит «двойку» по химии заработал?

В шеренге девочек кто-то тихо прыснул.

Максаков молчал.

— Отправляйся домой! — коротко приказал Иван Сергеевич.

Максаков открыл было рот, желая что-то сказать в свое оправдание, но лишь вздохнул, молча взял дневник и, провожаемый взглядами ребят, быстро покинул зал. Он знал — возражать бесполезно. Тренер был в таких случаях неумолим. У него существовал закон: получивший «двойку» на две недели лишался права посещать бассейн.

Если ученик за две недели исправлял «двойку» — милости просим, приходи. Не исправил — не появляйся в бассейне еще две недели. Того, кто и после месяца не улучшал своей успеваемости, Иван Сергеевич навсегда отчислял из школы плавания.

— Не выйдет из тебя ничего путного! — сурово говорил он в таких случаях. — Лентяи всегда идут ко дну!

Максаков ушел, а Иван Сергеевич продолжал проверять отметки. Он начал с левого фланга и теперь приближался к Кочетову, который был самым старшим и самым высоким в группе и стоял правофланговым.

Ребята охотно протягивали тренеру дневники: больше ни у кого «двоек» не оказалось. Леня тоже уверенно подал Ивану Сергеевичу свой дневник. Там было только две «четверки», а остальные — «пятерки». Но Иван Сергеевич почему-то долго и пристально разглядывал его.

«В чем дело?» — встревожился Леня.

Наконец Иван Сергеевич вернул дневник:

— Зайдешь ко мне после занятий!

Плавая, Леня все время старался догадаться, зачем его зовет тренер. Кажется, ни в чем не провинился?!

После занятий Леня поднялся на второй этаж, в кабинет Галузина. Это была большая комната. Стены ее от пола до потолка были покрыты масляной краской. На стене, напротив двери, висел лозунг: «Советские пловцы должны быть лучшими в мире!» Кроме лозунга, простого письменного стола и нескольких стульев, в кабинете ничего не было, поэтому просторная светлая комната казалась еще больше.

— Надо нам серьезно потолковать, — сказал Иван Сергеевич. Он вышел из-за стола и сел рядом с Кочетовым.

— Скоро кончаешь школу, — задумчиво сказал он. Это хорошо! — И, помолчав, прибавил: — Видишь ли, Леня, думаю я, — лучше тебе на время перестать посещать бассейн. Не кипятитесь, не кипятитесь! — улыбнулся он, видя, что Кочетов собирается возражать. Знаю — ты отличник. Но сейчас, дорогой мой, у тебя очень ответственная пора. Поверь мне, — Галузин положил ладонь на Ленину руку. — Я уже был таким, как ты, а ты еще не был в моем возрасте. Значит, мне виднее. Правда, сам я в молодости не учился, а воевал...

Он задумался и вдруг с улыбкой сказал:

— А бассейн не уплывет!

Леня удивленно вспомнил, что эту же фразу он уже слышал сегодня в комитете комсомола от Виктора Корякина. Сговорились они все, что ли?

— Значит, решили, — сказал Галузин, — до окончания школы ты в бассейн — ни ногой!

Кочетов молчал. Замолчал и Галузин.

— Ну, а после школы куда? — наконец спросил Иван Сергеевич.

— Сам еще точно не знаю, — смутился Леня. — Думаю, в институт физкультуры...