Только ты

— Мне бы хотелось сказать да, но я не могу. Ты был мужчиной, зрелым для своего возраста, у тебя была цель и план по ее достижению. Господи, я восхищалась твоей целеустремленностью, хотела бы я, чтобы она передалась и мне. — Она посмотрела в окно, но ничего не увидела. — Тогда я плыла по течению. Когда мы встретились, я посещала несколько курсов в местном отделении колледжа и не беспокоилась ни о чем, кроме того, что мне надеть. У меня не было целей, они были мне не нужны, потому что я была принцессой Кэмерон-Фармс. — Она вздохнула. — Я влюбилась в тебя, потому что ты был таким целеустремленным. Я знала, что тебя ждет успех. Я хочу сказать, посмотри на все, чего ты добился в жизни. Но у меня внутри было что-то сломано. Со временем это стало бы очевидно. Может быть, я могла бы получить помощь здесь, но могла и не получить и стала бы как Лидия.

— Я любил тебя, — с нажимом сказал Финн.

— И я любила тебя. Никогда не сомневайся в этом. — Эти слова вырвались из самого сердца. — Но та девушка сделала бы тебя несчастным и не смогла бы удержать твой интерес надолго. Она была ведомой, той, кто просто идет за компанию со всеми. Через пять лет ее незрелость утомила бы тебя до смерти.

Он отвел взгляд:

— Ты не можешь этого знать.

Но голос его прозвучал не слишком уверенно.

Хейл несколько раз кивнула.

— Могу, потому что незадолго до своего двадцать второго дня рождения я себя возненавидела. Все началось с мелочей вроде официальных обедов и вечеринок. Там не было ничего нового для меня. Я начала выпивать чуть больше меры, чтобы сделать их интереснее, и, учитывая мамину историю, меня это испугало. Однажды Мария услышала, как я по телефону кричу на продавщицу, и сказала, что я говорила совсем как Лидия. Она даже рассказала это папе, он позвал меня в свой кабинет, чтобы поговорить о том, как я обращаюсь с людьми. Я призналась себе, что начала превращаться в эгоистичную женщину, которая считала себя выше других. Это были тревожные черты характера, слишком похожие на мамины. Я не хотела превращаться в нее. — На последнем предложении голос Хейл дрогнул, и, Господи, ее щеки были мокрыми. Она торопливо вытерла их рукой, смахнув слезы. Она чувствовала себя такой беззащитной, плача в присутствии Финна. Несколько раз глубоко вдохнув, она продолжила: — Тебя не устраивало, что я работала, помнишь? Я работала неполный день у Веса. Мне нравилась бухгалтерия. Я любила надежность цифр. Я наконец-то нашла то, чем хотела заниматься, что у меня получалось. Я почувствовала уверенность в себе, не из-за своей фамилии или семейного состояния. Бухучет — это мое. Помнишь, я говорила тебе, что хочу продолжить учебу, чтобы стать сертифицированным бухгалтером?

— Я знал, что тебе нравится работать у Веса, но думал, что это больше для видимости. Они души в тебе не чаяли.

Хейл уперлась ладонями в подлокотники своего кресла.

— Ты сказал, что после нашей свадьбы мне не понадобится степень или работа, потому что роль твоей жены и так весьма ответственная. Ты сказал, что все и так знают, что это просто для вида, и никто не воспринимает меня всерьез. Ты попытался забрать у меня эту мечту.

Она видела, что это ранило его, он распахнул глаза и нахмурился.

— Я не знал, что это было так важно. Твою мать, ты должна была выражаться яснее.

Она вытерла потные ладони о бедра и наклонилась вперед в своем кресле. Она собиралась открыть ему еще больше о себе.

— А вот это и была самая большая проблема для нас и нашего будущего. — При первых словах ее голос дрогнул. — Я не умела постоять за себя. Черт, большую часть времени я думала, что все мои идеи, скорее всего, глупы, так что я даже не пыталась их отстаивать. Ты учился эффективно спорить и быть услышанным, я же плакала и швыряла вещи. Я не знала, как заставить тебя услышать меня. Это моя ошибка. Я работала с психологом, чтобы научиться лучше отстаивать свое мнение. Проблема кроется в моем детстве и жизни с Лидией. Я не хотела ее расстраивать и хотела защитить папу от лишнего стресса, поэтому делала все, что, как мне казалось, они хотели. Мне пришлось учиться вести себя так, чтобы меня услышали, и не быть внушаемой.

Спинка ее футболки намокла от пота, и все внутри тряслось, когда она говорила.

— Ты не рассказывала мне ничего об этом. Я не видел проблемы, — защищался Финн, наставив на нее палец. Его щеки покраснели — верный знак того, что он возмущен.

Хейл молчала, аккуратно подбирая слова.

— Ты был поглощен собой, Финн, своей карьерой, стремлением сделать имя. Когда я была с тобой, я пыталась улыбаться и притворяться счастливой, но я не была счастлива. Я не знала, как сказать об этом. Я многие годы тренировалась этого не делать.

Финн встал, уперся ладонями в стол и наклонился к ней. На его лице ясно читался гнев.

— Я не верю в это. Я делал тебя счастливой. Я знаю, что делал, иначе почему бы ты любила меня?

Боже, он все еще не слышит ее. Горло запершило от подступивших слез.