Только ты

— Да, не можете, — кратко сказал он. — Хорошо, что вы это наконец поняли. Но я не хочу заставлять вас. Вы уж очень эмоциональны. Прошу вас об одном: пришлите ко мне Келли, если хотите, чтобы это дело было решено. Я буду у себя до трех. Иначе поставим на этом крест. Я ничего не буду делать.

Келли верхом на Данди приблизилась галопом впереди Роба на Бреймаре и умело подтянула поводья, останавливаясь.

— Не слезай, — сказала ей Мэгги. — Кое-что нужно сделать.

— Хорошо, а что нужно? — отозвалась она.

— Нужно тебе съездить в Большой дом, — ровно сказала Мэгги. — Мистер Макаллан хочет тебе что-то сказать… Езжай осторожно, — крикнула она вслед девочке. — Смотри, чтобы Данди шел не по газонам.

— Что-то затевается? — проницательно спросил Роб.

— Нет. Просто думаю, может быть, и мне надо было пойти с ней. — Все это, конечно, в теории прекрасно, что ребенок должен учиться самостоятельности, а вдруг Келли забудет привязать пони? Или тут же на пороге потеряет дар речи?

— Ничего подобного. Девочка сама справится, — успокаивающе сказал ей Роб и повел Бреймара в конюшню.

Глава 9

Следующие десять дней прошли без встреч с Ангусом. Вопрос о покупке и доставке Крима Крекера решался непосредственно между ним и Чарльзом Фоксом в Ирландии, и было решено перевезти пони самолетом. День за днем таял, уходя в зеленые поля, и маленькие события мелькали друг за другом, как крупные кадры в памяти.

Вот Келли, въезжающая во двор и совершенно спокойно сообщающая:

— Ангус меня спросил, не знаю ли я, где можно купить хорошего пони Грэму на день рождения.

— О, да откуда же тебе знать?.. — осторожно ответила Мэгги.

— Вот я-то как раз и знаю! Конечно Крима Крекера. — На лице Келли сияло только удовольствие и чувство собственной важности. — Я сказала, что мы его будем держать тут, в конюшне.

А вот подъезжает огромный конный фургон транспортной компании, опускается аппарель, и показывается знакомый силуэт коротконогого крепенького Крима Крекера, пятящегося задом по сходням. И потом — Крим Крекер и на нем Келли — носятся как угорелые по загону, хвост по ветру, гриву заносит на глаза. У Мэгги в памяти сразу зазвучала та заразительно-веселая музыка, что Ангус играл тогда вечером после концерта Баха. Он ей сказал, что это из шубертовской «Розамунды». Он был прав насчет Келли, и ей хотелось сказать ему об этом, но не было случая. Он приходил в конюшню посмотреть свою покупку то ли случайно, то ли намеренно в то время, когда она приводила Келли из школы, и он оставил ей через Роба записку насчет уроков Грэма. Они должны были начаться в этот день — в среду, когда он был занят в школе только утром.

Он появился минута в минуту, ведя по дорожке сверкающий гоночный велосипед. Новые сапожки для верховой езды сияли, черный теплый свитер оттенялся шарфом золотистого цвета, виднеющимся из-под высокого воротника в резинку. Его вопросы заставили Мэгги задуматься — кто же кого будет учить.

— Я недавно читал, что арабская лошадь лучше всех умеет сохранять равновесие. Вы с этим согласны, мисс Кэмпбелл?

— Да, Грэм, обычно это признается всеми.

— А как у моего пони с равновесием?

— Отлично. Он ведь чистокровный, а почти в каждом чистокровном животном есть доля арабской крови. Мы сегодня займемся вот чем — посмотрим, как у тебя с равновесием. Вот почему сегодня будем ездить без седла. Ты и Крим Крекер, как и все друзья, должны почувствовать друг друга.

Она начинала урок с некоторым трепетом. Он был такой серьезный и такой взрослый.

— Я говорю вполне серьезно, Грэм. Покажи ему, что ты его любишь, и он покажет, что и он тебя любит. Это я тебе точно говорю.

К ее удовольствию, вежливая улыбка расплылась шире.

— Видите ли, у меня никогда не было никакого домашнего животного, — задумчиво сказал Грэм. — Так что мне многому придется учиться.

Он был высок для своего возраста, но, видно, руки отставали у него в росте. Рука, гладящая Крима Крекера, казалась слишком маленькой и нежной, а лицо под густой челкой имело такие чистые очертания, которые Мэгги раньше не замечала.

— Не беспокойся, — откликнулась она. — Еще всему научишься.

Зеленые глаза, так напоминающие отцовские, простодушно обратились на нее.

— Я совсем не хочу, чтобы вы мне облегчали дело только потому, что мы друзья, — сказал Грэм.

Время урока прошло быстро, и хотя она не хотела делать поспешных утверждений, самообладание Грэма восхитило ее. Хладнокровие и спокойствие, как Мэгги хорошо знала, сослужат ему хорошую службу.

— Хочешь чашечку чаю или апельсинового сока? — спросила она неожиданно для себя самой, глядя, как он, прощаясь с пони, похлопывает его по шее.

— О! — У него даже лицо засияло, удивив ее. — Ох, спасибо, ужасно хочется. — У двери в комнату-кладовку он отступил, пропуская ее вперед с вежливым «сначала вы». Она сразу подумала, что хорошо бы и Келли перенять это от него. Зато дома у нее он начал уплетать печенье с апельсиновым соком с таким удовольствием, как это бывает только у детей.

Следующий урок был по расписанию в субботу, но он с такой видимой неохотой уходил, что она прямо пригласила его приходить когда вздумается: