Только ты

Остаток дня эта фраза Роба и вид плачущей в уголке Келли не шли у нее из головы. Ангус Макаллан советовал хорошенько подумать (смотреть, куда прыгаешь), но Мэгги это не подходило. Что толку обдумывать, если от этого теряется вся решимость. Вернувшись вечером в «Крошечный домик», она первым делом позвонила в Фэрли-Холл. Да, ответил ей теплый голос Фил, Крим Крекер все еще у них. Но покупатели есть. Вот сегодня как раз один заходил.

— Ты не продашь его, Фил? — взмолилась Мэгги. — Пожалуйста. Я дам больше.

— Ну, уж нет, — заявила Фил. — Только решай поскорее. На следующей неделе мы должны продать всех.

— Как только поговорю с Трой, — уверила ее Мэгги. — Это формальность, но я должна спросить ее.

Она положила трубку и задумалась. Интересно, где сейчас находится Трой? По крайней мере, один человек должен это знать, если только у нее хватит мужества ему позвонить.

Но если она хочет заполучить Крима Крекера, надо действовать. Ее палец двигался по столбику «Мак» в справочнике, когда зазвонил телефон.

— Добрый день. Это Макаллан из Абердина. Могу я поговорить с мисс Кэмпбелл?

— Слушаю. — Наверное, это были волшебные штучки Зебеди.

— Пожалуйста, не кладите трубку.

Голос, зазвучавший следом, невозможно было не узнать. Низкий, глубокий и без намека на фривольность.

— Мэгги, это Ангус Макаллан. У меня есть к вам предложение. — Мэгги? Он сказал Мэгги? Кажется, ей послышалось. Он продолжал, уже нетерпеливо. — Это вы, Мэгги? Вы меня слышите?

— Да.

— Хорошо. Скажите, как вы по части приемов?

— Вряд ли у меня была достаточная практика, пока я жила в двухместной конюшне.

— Этого я и боялся, — произнес он задумчиво. — Надеюсь, вы хотя бы знаете…

— Что на суп не дуют, — колко заметила она. — Да, мистер Макаллан. Это я знаю.

— Простите, я заслужил вашу шпильку. Вы нужны мне на роль хозяйки званого ужина. Сможете?

— Когда?

— Часа через два.

Она оцепенела.

— Не знаю… Даже не знаю, что сказать…

— Просто «да» или «нет». И побыстрее. Или вы соглашаетесь, или я начинаю обзванивать агентства.

— Мое призвание — лошади, понимаете?

— Боюсь, в списке приглашенных их нет, — ответил он сухо. — И я прекрасно понимаю, что придется довольствоваться тем, что есть.

Вряд ли это было любезно. «Велико дело», — подумала она в бешенстве. Это был вызов, и она его приняла. Затем последовали факты. Будет восемь гостей: четыре супружеские пары разных национальностей. Они приехали на промышленную ярмарку, а Ангус и другие бизнесмены вызвались принять их у себя. Практически все улажено, поставщики провизии, должно быть, все уже приготовили в Стрэтайре, но миссис Бертон, его секретарь, которая обещала быть хозяйкой, слегла с приступом мигрени.

— Если что-нибудь неясно, спросите у Грэма, — заключил он. — Он уже должен быть дома. Он будет сидеть за столом с нами, проследите, чтобы он умылся.

— А Келли? — опомнилась Мэгги. — Что я буду делать с Келли? — Видимо, это было последней каплей.

— Что угодно, я не возражаю, — нетерпеливо бросил он. — Там будет полно народу, найдется кому за ней присмотреть. Я уверен, вы что-нибудь придумаете.

Похоже, времени выяснять телефон Трой уже не было. Пять часов. Ангус сказал: семь-семь тридцать. Часть гостей он привезет из Абердина сам, остальные приедут на двух машинах компании. Две пары — немцы, одна — норвежцы и двое — итальянцы. Причин для беспокойства нет, все говорят по-английски.

В Стрэтайре, кажется, тоже все было в порядке. У дома стоял фургон. Работа кипела. Мэгги подходила к дому, когда зажглось полукруглое окно над дверью и окна одной из комнат первого этажа. Незадернутые занавески являли взору светлые панели, создающие обманчивую перспективу, и великолепную черную полированную мебель. Пробудилась, словно спящая красавица, еще одна комната, с другой стороны холла. Мэгги пыталась найти слово, которое выразило бы эту комнату. Водяная лилия. Прохладный зеленый цвет везде и прозрачный, легкий тюль с желто-зелеными полосами. Дверь открылась.

— Мисс Кэмпбелл, только что звонил отец. — Грэм был воплощение сдержанности. — Он просил вам все показать.

Она боялась разочароваться в этом доме. Это было бы невыносимо. Высокие окна и потолки давали ощущение простора. Здесь действовала уверенная рука, иногда очень смело, но всегда с превосходным результатом. Оранжевые и желтые сполохи на портьерах от пола до потолка. Высокая стеклянная дверь в столовой, с полукруглым, украшенным желобками окном над ней, виднелась сквозь легкие белые занавеси. Нежные зеленые и желтые тона на обоях потолка и карнизах. Какая-то мерцающая белизна стен, удивительно напоминавшая белизну лилии. Желто-зеленые полосы дивана повторяли полосы на тюле.

Гостиная была в стиле ретро. Грэм почему-то назвал ее берлогой, что не совсем соответствовало ее облику. Зеленые портьеры в мелкую складку, белый тюль и оливково-коричневая обивка кресел и дивана. Спальня на втором этаже была превращена в туалетную комнату для дам. Потолок здесь пестрел розовыми и ярко-синими маргаритками. Грэм открывал не все двери.