Только так. И никак иначе

Злата в этой истории с тюрьмой совершенно ни при чём. У нас тут ведь ничего не скроешь, весь посёлок наблюдал за Витькиными выкрутасами. С чего ему это в башку втемяшилось, не знаю, но он и вправду девчонке проходу не давал лет с шестнадцати. Мне кажется, что сначала он вообще решил поразвлечься так, начал к ней приставать. Она от него аж шарахаться стала, не знала плакать ей или смеяться. Дед её хотел с Витькой поговорить по-мужски, но Злата не дала. Сказала, что ничего страшного, покуражится сосед, да уймётся.

На слове «сосед» Павел поморщился. Кто сосед, какой сосед? И ревниво подумал: это я сосед. А этот так, шелупонь. Подумал и хмыкнул. Попал ты, друг, уже сцены ревности готов закатывать. Докатился. Женщина его усмешку поняла по-своему и продолжила, согласно покивав головой:

- Ну да, конечно. Ничего он не успокоился, только хуже стало. Начал ей серенады петь под окнами. По-моему, не умеешь петь – так не берись, или пой, когда никто не слышит. Так нет, Виктор как выпьет, так его на подвиги тянет. Идёт к Лесновым, благо недалеко, соседний дом, и ну горланить. А у него ни слуха, ни голоса. – Она скорчила забавную рожицу и засмеялась. Павел улыбнулся. – Всех вокруг достал. Тут уж мужики наши не выдержали, поговорили с ним, он вроде попритих. Как раз и Злата замуж вышла.

Мне вообще тогда показалось, что Витька стал одной из причин этого замужества. Может, и не права я, но вот почему-то возникла такая мысль: он так её измучил, что она, похоже, решила таким образом от его ухаживаний навязчивых избавиться. Кстати, для него-то белый свет клином не сошёлся на нашей Злате. Он с девицами встречался. То с одной, то с другой. А с Татьяной, продавщицей из продуктового, даже жил больше года. Как раз до ареста своего. Жить - жил, но Злате нервы всё равно трепал. Ну, вот характер у него такой. Пакостный характер. Весь в маменьку. Прости меня, Господи, за слова такие!

- А в тюрьму он как попал? – они уже миновали поворот на его улицу, но Павел не распрощался с женщиной. Следовало разобраться в ситуации, да и помочь надо было, потому что непослушная тяжеленная сумка так и норовила застрять при малейшей возможности.

- Ой, Злата здесь-то совершенно ни при чём! Она как раз замуж только вышла, а Витька тридцатилетие своё отмечал. Он не работал почти никогда, не перетруждался, дома сидел, да на Трофимовнины самогонные деньги ел, пил, гулял. Делать нечего, скучно ему, небось, при такой жизни было, вот за неделю до юбилея и начал праздновать, да так и гудел с дружками. А у нас места-то хорошие, красиво, удобно – до Москвы рукой подать. Сейчас стало модно тут селиться, люди не бедные появились.

Вот дом одного из новых жителей и обворовали они с дружками. Да уж больно неудачно вышло. Хозяйку с детьми в подвале закрыли. Вещи и ценности в простыни увязали, сложили на выходе, а сами решили из бара бутылки собрать. Больно много уж там чего хорошего было. Сначала просто хотели с собой взять. Потом додумались из красивой посуды выпить, да разносолами хозяйскими закусить. Выпили, а выпивка на недельный запой хорошо легла. Они быстро разомлели, им уже трава не расти. Захотели красиво пожить хоть чуть-чуть. Вот и разбрелись по дому. Кто телевизор смотреть пристроился (их в доме несколько было, они один и пропустили, не увязали для выноса), кто на кухне у холодильника остался. А Витька прямо в одежде в джакузи забрался. Хозяин приехал, в дом зашёл, а у порога узлы с вещами навалены. Ну, он, не будь дураком, сразу милицию вызвал. Так их, балбесов, и повязали. Говорят, когда Витьку из джакузи доставали, он вопил и сопротивлялся: пустите, мол, хорошо лежу, никого не трогаю, дайте удовольствие получить. Вот, сидят теперь любители удовольствий за чужой счёт.

А Трофимовна наша, эту дурь сынули своего объясняет страданиями «деточки» от того, что Злата замуж вышла, ему взаимностью не ответила. В общем, не знает уже в чём ещё девчонку обвинить. Совсем уж из ума выжила!..

Ну, вот я и пришла, - женщина остановилась и взялась за ручку тележки. - Спасибо вам, молодой человек. Вы мне очень помогли, а то вот нагрузилась, да не учла, что снегу-то навалило столько, что тут на тракторе надо ездить, а не с этим недоразумением, - она весело махнула рукой на свой ярко-зелёный баул. – Меня, кстати, Ольгой Васильевной зовут. А вас, я слышала, Павлом? – Он кивнул, не скрывая лёгкого удивления. – Да вы не удивляйтесь, у нас же, как в деревне, все на виду. Если нужна буду – милости прошу. Рада буду такому гостю. А Трофимовну не слушайте. Поверьте мне. Я здесь всю жизнь живу, всех знаю. У нас народ неплохой, но она – это что-то невероятное. Понятно, что не от хорошей жизни злобствует, но всё равно иначе как невыносимой её и не назовёшь. Не повезло Лесновым с соседкой, – Ольга Васильевна положила ему на рукав свою маленькую ручку в пушистой белоснежной варежке. – До свидания! Заходите, Павел, когда будет время и желание. Она зашла во двор, и Павел, уже повернувшись спиной, услышал, как весёлые детские голоса закричали:

- Баба! Бабуля! Ты где так долго была?!