Только с тобой

Оля положила ему руку на спину и стала ритмично постукивать. Так убаюкивают и успокаивают матери своего ребенка. Неожиданно паника пропала, мысли стали ясными и четкими, Илья почувствовал уверенность, что его выслушают до конца, и заторопился:

— Батя отдал меня своему шоферу. Тот, пока меня держал отец, сделал какой-то укол в шею, и я отключился. Проснулся уже под Питером. Вот так я и оказался далеко от тебя. Телефон отец уничтожил. На память я знал только ваш домашний номер. Туда и звонил.

Они опять помолчали. Оля осмысливала полученную информацию, а Илья встревожено следил за ее лицом: верит или нет?

— Но ты мог приехать позже, — с трудом расцепив белые губы, произнесла Оля.

— Я и приехал. Оля, если я сейчас не расскажу правду, ты так и будешь считать, что я тебя предал.

— Хорошо. Говори.

— Чтобы не раздражать больше твою маму, я отправился в Саратов: надеялся там с тобой встретиться. Но оказалось, что зря. Ты документы в академию не подавала. Я покрутился, поспрашивал людей и вернулся в Питер. Много работал и осенью поехал в наш город. Жил неделю в гостинице. Ходил к тебе домой, встречался с друзьями, даже Жанке в Москву звонил — все бесполезно. О тебе никто ничего не знал.

— Бабушка после того случая тяжело заболела, — тихо сказала Оля. — Мы с мамой по очереди дежурили в больнице. А потом я устроилась в стационар на работу и часто оставалась на ночь.

— А что с Варварой Петровной случилось?

— Инфаркт. При тебе же это было.

— Да, я помню. Бабушка упала. Но я думал, просто давление подскочило. Прости, я не знал, — Илья виновато опустил голову. В душе появился комок, который с каждой новой информацией рос и все больше давил на сердце. Он судорожно вздохнул, чтобы сдержать рвущийся из души крик. Только сейчас он осознал, во что случай в лесу превратил их с Олей жизни.

— Тебе плохо? — девушка встревожено посмотрела на него.

— Да! Мне плохо! Я же не только звонил, но еще и разговаривал с соседкой, такой злобной старухой.

— Анной Николаевной?

— Ага. Она мне и сказала, что вы уехали. Еще и грязью тебя поливала, — Илья повернулся к девушке, залившейся краской, и осторожно взял ее за руку. Она слабо пошевелила пальцами, но на этот раз не выдернула их. — Оля, скажи, почему люди такие подлые!?

— Я не знаю. Я часто сама задаюсь этим вопросом.

— Вот и я не знаю, — Илья немного помолчал, только крепче сжал в ладони пальцы девушки. — Но ты не думай, я ей не поверил. Написал тебе письмо и бросил в почтовый ящик. И тоже оказалось бесполезно.

— Какое письмо? — Оля удивленно посмотрела на него, и Илья обрадовался, что каменное выражение исчезло с ее лица. Пусть лучше будут эмоции. Не так страшно. Пусть наорет на него. Пусть ударит, он все выдержит, лишь бы выслушала до конца, не прогнала.

— Обычное. В белом конверте. Вот только не говори мне, что ты мое послание не видела. Там я объяснил, куда пропал, и оставил номер телефона. У меня до сих пор тот же номер. Вот, смотри, если не веришь, — Илья вытащил из кармана смартфон и показал Оле дисплей. — Я все надеялся, что ты позвонишь. А ты…

— Я ничего не знаю про письмо, — Оля осторожно высвободила пальцы и встала, показывая, что разговор окончен, но снова опустилась на край скамейки и чуть не промахнулась. Илья подхватил ее за плечи, и теперь она уже не вырывалась.

— Оля, я не понимаю. Как же так? Почему родители так несправедливы? Ладно преступник… У него подлая и мелкая душонка. Но они-то… Это наши родные люди… Они все для нас. Как прутики, сломали наши жизни. Разве что-то хорошее из их вмешательства получилось?

— Они думали, что защищают своих детей, — Оля повела плечами, сбрасывая руки Ильи. — Антон Николаевич считал, что я стою преградой на твоем чистом и безоблачном жизненном пути. А моя мама… Ее тоже понять можно. Она до сих пор полагает, что в лесу у озера был ты.

— Но это же полный бред! Оля, ты-то мне веришь?

Оля смотрела на него и долго не отводила взгляд. Илья видел, как эмоции меняют ее лицо. Вот на серые глаза набежала туча, и они потемнели, стали колючими и чужими. И вдруг мышцы лица расслабились, морщинки в уголках скорбно сжатых губ растворились. Оля слегка улыбнулась, и мир вокруг тоже заискрился, засиял радужным блеском. В душе Ильи вспыхнула надежда. «Оля, прости меня! Ты великодушная и добрая. Ты даже на козла-историка не держала зла, все его защищала», — мысленно взмолился он.

— И верю, и не верю. Умом понимаю, что ты не мог так поступить со мной. Но факты говорят обратное.

— Олечка, прошу, не выбрасывай меня из своей жизни. Давай вместе разберемся в ситуации. Ладно? Ты согласна? — Илья умоляюще заглянул девушке в глаза. — В этом деле столько невыясненных моментов!

— А надо? Зачем нам ворошить прошлое? Чтобы еще больше добавить боли? И мама… Она, как скала. Стоит на своем, и все. Никогда тебя не простит и не примет.

— Вот и нужно ее переубедить! — горячился Илья. — Даже если нам не суждено быть вместе, ты хотя бы не будешь ненавидеть меня.