Только она

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Это заметил и папа. Медленно мы перестали радоваться, смеяться вместе с мамой. Все больше я видел озабоченный вид отца, который пугал меня сильнее маминых разговоров со стеной.

Это сейчас я знаю, что маму, гуляющую по парку, схватил псих, и запер у себя в заброшенном доме. Нет, он не насиловал ее. И даже почти не бил. Он заставлял смотреть ее порно-фильмы, а потом перед ней дрочил. Он заставлял смотреть ее какие-то документальные истории о том, как издевались над детьми, за несколько часов, до того, как их нашли, он напоил мать водкой. Много, слишком много спирта. Не выдержал организм. Из-за стресса и отравления алкоголем у нее погиб не рожденный ребенок. Саму ее откачивали и промывали желудок. Узнав, что она лишилась своей дочки, впала в апатию, не желая никого замечать. Плюс к этому моральная травма, от последствий нахождения у похитителя.

Когда она уже начала приходить в себя, мозгоправы решили укрепить результат и прописали какие-то психотропные, от которых нормальный человек начал разговаривать, то со стенами, то со стульями, то с занавесками.

Финишем всему стал несчастный случай. Маме показалось, что ее дочка выбежала на проезжую часть и рванула за ней. Визг шин, длинный гудок и глухой удар. А через три дня маму опускают в глубокую яму и засыпают землей.

Я был мал и для меня понимание, что мамы больше нет, сродни какому-то концу света. Только моего, совсем маленькому. Что будет с Адой,… я попробовал представить, как если бы отца вдруг не стало. Вот, сегодня он собирается в очередной свой ресторан, а уже завтра я понимаю, что никогда его больше не увижу. Никогда не почувствую его крепкую руку на своем плече, никогда не услышу его смех и никогда и никто не назовет меня Даней, с такой же отеческой заботой, как в его голосе.

Не осознано я вздрогнул, крепче сжимая руль. И лишь окрик моей спутницы привел в чувство.

— Идем? — спросила девушка.

— Да, конечно.

В палате нас встречает веселая, хоть и бледная Виктория, а так же отец. Хоть и собранный, но тоже с улыбкой. Ада тут же расслабляется. А я понимаю две вещи. Они не собираются ничего говорить девушке и баба с косой совсем рядом. Твою же… Блять.

Вечером мы сидели в столовой и ужинали. Я молчал и ждал момента, когда можно поговорить с батей. Виктория держалась из последних сил, это было видно, и Адель не выдержала.

— Мама, может стоило остаться еще в клинике? Ты очень бледная и мне, кажется, что простыла. Постоянно кашляешь. — Ада не обратила внимания, как отец прикоснулся зажатым кулаком к груди.

— Не переживай, мы договорились, что через пару дней я лягу в стационар.

— Хорошо, но пойдем сейчас, я помогу тебе лечь в кровать.

— Мя-а-а-ау-у-у, — пропищал блохастый.

— Ой! — пискнула мелкая, и затравленно глянула на отца, втянув голову в плечи.

— Кто это? — удивился батя.

— Я Аде подарил котенка. Прикольный, да? — поднял за шкирку мелкого пакостника, когда он пробегал мимо моих ног.

— Таблетки пить тогда не забывай, пока рядом находишься. — бросил отец, поднимаясь. Подмигнул ошарашенной Аде и сказал, — Прикольный, только убирать за ним будете сами.

Ну, да. У папы аллергии нет на животных, а вот у меня на шерсть котов аллергия, да еще какая. В машине тогда ели вытерпел. Хорошо аптека рядом с зоомагазином находилась.

— Пойдем, Бэмби. — улыбаясь, сказала Виктория. Ада показала мне кулак, и я понял, что мы еще увидимся сегодня.

— Пап, — постучался в его кабинет. — Можно?

— Конечно.

Батя сидел за столом и пил коньяк. На него было страшно смотреть, казалось, все силы он спустил на ужине, на улыбки и спокойствие на лице. Я был благодарен папе, что он старался ради Ады, но и хотелось швырнуть его стакан в стену и крикнуть что-нибудь обидное, чтоб он понимал. Нельзя скрывать такое от мелкой. Нельзя. Потом будет только хуже.

— Скажите ей.

— Не могу. Вика не хочет ее расстраивать.

— А когда захочет? Когда кроха изведется от ее болезни, которая по странной причине проходить не будет, а только усиливаться?

— Сын, послушай. Мы подали заявление в ЗАГС.

— Поздравляю, — хмуро буркнул я.

— После, я удочерю Аду. Она станет моей дочерью официально.

— Разве ее отца лишили родительских прав? — новость об удочерение меня напрягла.

Я знал, что Аде и пятнадцати то нет. Но знал и то, что я смогу потерпеть пару лет. Обязательно дождусь ее совершеннолетия и тогда не отпущу. А пока буду опекать и помогать, во всем, в чем смогу, да и если не смогу, расшибусь, но все равно сделаю. А тут выходит, что она станет мне сестрой официально?

— Я с ним договорюсь. Надо будет, выкуплю. — без компромиссно заявил отец.

— Но, отец…

— Дань, — перебил меня он, — я же предупреждал. Она сестра тебе.

— Нет, не сестра.

— Ей нет пятнадцати! — закричал батя. — Она маленькая совсем. Что ты творишь?

— Я знаю, знаю, — не выдержал я. — Не трогаю ее. Сдерживаюсь изо всех сил. Не могу допустить. Не могу. Ты думаешь, я не понимаю, не понимаю, что она малолетка? Я готов подождать. Я дождусь, пока она не станет совершеннолетней.