Только одно желание

— Анника, ты собираешься разбудить всю семью, чтобы спросить про двери? Чьего вторжения ты боишься?

Я не могла найти мобильник на тумбочке и взяла сумку, чтобы проверить там. Слова вылетали из меня слишком быстро.

— Кого угодно. Может, Смерть с Косой. Всегда нужно быть уверенным, что двери заперты.

Мэдисон молча смотрела на меня, она одновременно пыталась приспособиться к свету и к моей логике. Она могла сказать банальное: «Ты сошла с ума?» или что-то чуть менее банальное, но также в тему: «Не думаю, что Смерть с Косой входит в переднюю дверь. Она использует дымоход как Санта–Клаус».

Вместо этого Мэдисон проговорила: «Ох, Анника!», выбралась из кровати и подошла к комоду. Она копалась в вещах, пока не достала мой мобильник, затем вернулась и вручила его мне.

— Позвони, если это поможет почувствовать себя лучше.

Я посмотрела на телефон в руке и положила его на тумбочку.

— Я не могу позвонить. Они скажут мне идти домой, а я в четырех часах езды. Я позвоню ему утром.

Она кивнула и вернулась в кровать.

— С ним всё будет хорошо.

— Знаю, — сказала я.

Она выключила свет, а я протянула руку и взяла мобильник. Положила его рядом с щекой на подушку и закрыла глаза, хотя и знала, что не усну снова.

Утром мы съели большую часть наших запасов продовольствия и поехали в аптеку за краской для волос. Мэдисон ничего не сказала о ночном разговоре. Она даже не никак не прокомментировала, когда я позвонила Джереми перед школой и рассказала ему историю о сестре, которая любила своего маленького брата так сильно, что отправилась в подземный мир, чтобы забрать его. Обычно я рассказываю Джереми истории о героическом маленьком мальчике, но сегодня мне нужна сестра–герой.

— Вообще это история о матери и дочери, — сказал мне Джереми. — Знаешь, о Персефоне¹⁴.

Джереми всегда произносит её имя Перс-и-фон, возможно, потому что папа впервые произнес её так, когда читал ему мифы. Сколько я не настаивала, что имя звучит как Пер-си-фона, это ничего не изменило в произношении ни папы, ни Джереми. Я бесконечно благословляла тот день, когда Джереми перестал идеализировать Геракла, так что больше не приходилось слушать, как отец коверкает греческие и латинские имена.

— Это другая история, — сказала я Джереми. — В ней брат с сестрой играли в мяч возле дома. Они жили рядом с утесом. Родители говорили им не играть на краю, но в этот день ребята не послушались.

— Как зовут сестру? — спросил он.

— А как бы ты хотел, чтобы она звалась?

— Энни, — ответил он. — А брата — Джереми.

Я замешкалась. Я не хотела использовать его имя в этой истории, будто даже простая связь его имени с подземным царством подвергнет его опасности.

Он не стал ждать, пока я найду логичные возражения на его версию.

— Итак, Джереми и Энни играли, — повторил он. — Что случилось дальше?

— Ну, братик побежал за мячом и свалился с обрыва до самого подземного царства. И когда Аид обнаружил его, Джереми пытался отобрать мяч у Цербера — трехголового пса. Ты знаешь собак. Они обожают играть в мяч. Одна голова держала мяч, а две другие облизывали лицо Джереми.

Джереми рассмеялся, но ничего не сказал, а я продолжила.

— Семья Джереми страшно переживали его потерю, да ещё и такую ужасную, так что Энни решила пойти и вернуть его.

— Как она добралась до подземного царства? — спросил Джереми.

— Она рыдала так сильно, что её слезы превратились в реку, а слезы горя всегда впадают в Стикс. Она просто пошла по их следу. Конечно, Аид не хотел отпускать Джереми. Он придерживается принципа, что никто не должен покидать подземное царство. Но Энни подошла к Аиду и объяснила, что ей нужно забрать Джереми с собой.

— Что сказал Аид?

Я попыталась представить мультяшного Аида из диснеевского фильма «Геркулес», чтобы ответить его голосом, даже с нью–йоркским акцентом. Но я не смогла его представить. Видела только Смерть с Косой из моего сна, с пустым и темным лицом. Видела её так ясно, что перехватило дыхание, и на меня накатила волна беспокойства. Смерть стояла на высоком обрыве в бесконечной серой пещере, до которой никогда не доходит солнечный свет.

Так как я не ответила, Джереми продолжил.

— Аид влюбился в Энни, потому что она очень красивая?

— Нет, у Смерти с Косой нет сердца, ей все равно, насколько прекрасна девочка.

— Смерть с Косой? — повторил Джереми. — Я думал, речь про Аида.

— Смерть с Косой — это его другое имя, — сказала я.

— Так Энни спасла брата?

Я собиралась рассказать ему, что она обрезала волосы, связала из них веревку и с помощью лука и стрел выстрелила веревкой в край подземного царства. Потом они вместе поднялись. Но видение серой пещеры было слишком сильным в моем подсознании. Я все ещё видела её, там не было края.

— Она обрезала волосы, — начала я.

Смерть с Косой окинула меня ледяным взглядом: «Это невозможно».

— И заплела их в веревку, как в истории про Рапунцель.

Глухой голос Смерти эхом прозвучал во мне: «Это невозможно».

— Потом она воспользовалась луком и стрелами, чтобы выстрелить веревкой в край подземного царства.

Наверное, я говорила неубедительно, потому что Джереми недоверчиво пробормотал: