Только одна ночь

Он сделал еще один шаг вперед.

Последний раз я занималась любовью у Роберта дома. Потом он обнимал меня. Мы смеялись и делились деталями своей повседневной жизни. Он был добрым и нежным – идеальный баланс для дикой, безудержной страсти.

Мне было чертовски стыдно… но я не чувствовала себя шлюхой.

– Думаю, ты должен отдать мне ключи от машины, – мирно проговорила я. – Поговорим, когда ты успокоишься.

Мое хладнокровие еще больше разъярило его. Он схватил меня за руки и прижал к стене.

Когда Роберт прижимал меня к стене, это волновало кровь… но там пылала страсть.

Ненависть – совсем другое дело.

Я сама удивилась своей реакции на насилие Дейва. Я будто покинула свое тело. Словно не меня прижимали к стене, я как будто стояла и смотрела на все происходящее со стороны. Я видела Дейва, и чем больше он ярился, тем слабее казался. Я обидела его, предала его. Я была сильной.

Но его реакция натолкнула меня на мысль, что, возможно, у меня была на это причина.

– Отпусти меня.

Дейв застыл в нерешительности. Ему хотелось причинить мне боль. Может, и себе тоже. Но в отличие от меня Дейв умел владеть собой.

Он отошел на несколько шагов и отвел взгляд, собирая волю в кулак. Я не могла не восхититься им.

– Ключи, – повторила я.

Он продолжал стоять и смотреть в пустоту… а может быть, в прошлое. Может, он рассматривал все наши ошибки, которые привели нас к такому итогу.

– Я сказал твоей матери, что это может случиться с каждым, – произнес он.

Я похолодела.

– Ты говорил с моей матерью?

– Это было много лет назад, – пояснил он. – Мы гостили у них в Кармеле во время автомобильного шоу в Пеббл-Бич. Ты, твой отец и я… мы все пошли на него, но мать не захотела. Сослалась на мигрень.

– Я помню.

– Я ушел где-то через час и оставил тебя с отцом. Я никогда не был большим поклонником машин, а вы и так редко проводили друг с другом время. Я вернулся в дом твоих родителей и застал мать, сидящую на кремовой кушетке в пустом доме с разбросанными по журнальному столику фотографиями. Она плакала.

– Что за фотографии?

– Твоей сестры.

– Они не существуют.

– Она и вправду сказала тебе, что уничтожила их все вместе со своими воспоминаниями? И ты ей поверила?

Я не ответила. Все, что касалось Мелоди, было сброшено со счетов. Одежду отдали бедным или выбросили на помойку, старые чучела животных последовали за кофтами в мусорный бак, дневники сгорели вместе с фотографиями… я видела это собственными глазами. Я смотрела в огонь, постепенно пожиравший ее память.

– Некоторые она оставила, – вздохнул Дейв. – Если бы ты была занята не только собой, то поняла бы, что твоя мать не настолько бездушна, чтобы сжечь все без остатка.

На некоторые оскорбления невозможно ответить. Это было одно из них.

– Твоя мать сказала, что призраки не дают ей покоя, – продолжил он. – Она хотела понять, где допустила ошибку, и я сказал ей: стоит только посмотреть на тебя, и становится ясно, что, какие бы демоны ни преследовали Мелоди, она сотворила их сама. Если бы вина лежала на родителях, ты бы тоже не могла держать себя в руках.

Я больше не хотела это выслушивать.

– Мать сказала мне, что твоя сестра была шлюхой. Я заверил ее, что ты не такая.

Вот тогда слезы вырвались наружу, покатились по моим щекам, и я почувствовала, как сотрясается фундамент моего мироздания.

– Как она будет жить с этим, Кейси? – спросил он. Его голос сделался вкрадчивым, хотя слова стали твердыми, как металл. Ощущение такое, будто тебя ласкают колючей проволокой.

– Ей не обязательно это знать, – взмолилась я.

– Если мы расстанемся, она узнает. Я не такой, как ты. Я не верю, что милая ложь лучше горькой правды. Может, твои родители не отступятся от тебя сейчас, как сделали, когда вы с сестрой были детьми. Может, они помогут тебе, потому что, видит бог, тебе нужна помощь… и если ты не получишь ее… я думаю о том, что случилось с твоей сестрой, Кейси…

– Это нечестно.

– По крайней мере, они должны знать, что не могут доверять тебе. Они должны знать, что ты лгунья.

– Я солгала тебе, – взвизгнула я, все мое хладнокровие как ветром сдуло – воспоминания о Мелоди, о боли в глазах родителей, о неразберихе вокруг ее смерти…

Теперь, лежа рядом с Дейвом, я с трудом могу вспомнить, что это ему надлежало быть жертвой, а мне – бандитом.

– Да, я обманула тебя, Дейв, – сказала я уже не так громко. – Но это не значит, что я собираюсь лгать всем остальным. Это не значит, что мне нельзя доверять.

– А я уверен, что, когда Мелоди впервые застали за распитием водки в четырнадцать лет, она тоже настаивала на том, что перед наркотиками она уж точно устоит. Знаешь пословицу «мошенник однажды – мошенник навсегда»? Но дело не только в этом. Мошенники – это лжецы. Это психическое отклонение. Извращение, которое окрашивает в свои мерзкие цвета все, чего бы ты ни касалась. Ты лгунья, Кейси, и тебе никто не может доверять. Не только я, но вообще никто, потому что теперь мы знаем: когда это тебе выгодно, когда на кону твое… удовольствие, ты солжешь.

– Дейв…