Только один человек

Они шли по занесенной снегом просторной равнине: девуш­ка в длинной, по щиколотки, мягкой коричневой шубке впереди, Лука — чуть приотстав от нее, в нахлобученной по самые глаза шапке. Тяжело ступая огромными лыжными ботинками, он упрямо стирал при каждом шаге оставляемые девушкой на снегу маленькие следы. Стояла светлая ночь, и Лука видел, как каждый раз под его ногой слабо взблескивал снег. Дорожка была довольно широкой, но Лука предпочитал идти так — ступая по следам девушки. Синевато-призрачный морозный воздух приятно пощипывал. Холодно было только лицу, а так они будто шли вброд по шею в теплой воде. Покрытая девственно чистым нехоженным снегом, нежно мерцавшим в лунном свете, земля распростерлась в без­молвии. Когда они уже вступали в лес, девушка вдруг повернула голову и снизу вверх посмотрела на Луку большими, удивлен­ными глазами — лицо ее возникло прямо перед ним, пересеченное наискось тенью далекой ветки. Потом она отвернулась и снова за­шагала по тропинке, вводящей в лес. Кругом высились исполинские сосны, и на снегу лежали легкие тени их заснеженных, с растопыренными пальцами, рук. Девушка поскользнулась, Лука подхватил ее руку; так они и шли теперь бок о бок, рука в руке. В лесу стояли и большие кусты, сплошь пересыпанные снегом. Девушка остановилась, Лука тоже стал около нее, словно прислушиваясь безмолвно к ее зажатым в руке теплым пальцам. Ему даже будто послышался застенчивый шепот: «Вот это и есть правда? Это она и есть, да?» — «Да, да, это и есть она самая», — словно долетел медленно, как смола, стекающий по замершей сосне ответ. Лука сделал два коротеньких шага и заглянул девушке в лицо. Правда, в темноте он не различил ее черт, только видно было, что и она, запрокинув голову, на него смотрит. Он взял ее за плечи и повернул к луне, чтоб вглядеться в ее желанное лицо; но нет, в лесу было темно. И все же он продолжал вглядываться и чувствовал, как проявляются одна за другой все черточки ее лица, и было оно такое печальное-препечальное, что у него болезненно сжалось сердце, и он вновь ощутил на языке вкус вишни. «У тебя... прав­да было тяжелое прошлое?» — спросил он осторожно, совсем тихо. «Да», — чуть слышно ответила она. Так они и стояли, и Лука все глядел, все вглядывался в ее лицо; наконец он не выдержал, пошарил по карманам, нащупал спички, зажег и поднес горящий стерженек к ее глазам. Девушка беззвучно, не дрогнув плечами, плакала, и по застывшим на морозе щекам ее запрокинутого к небу лица проторяли себе дорожки слезы; и все же, в этом слабень­ком спичечном свете, глаза ее сверкали искорками счастья. Сей­час она и в самом деле была похожа на шаловливого маленького зверька, озорно перепрыгивающего с ветки на ветку, нет-нет с пе­чальным недоумением в глазах уставляясь на людей. Лука глядел на нее как зачарованный, и очнулся, только почувствовав жгучую боль в пальцах; он отшвырнул в остервенении обугленный остов спички, и, повернувшись снова к девушке, крепко прижал ее к груди. Он целовал ее, тихо нашептывая ей в самое ушко: «Кажет­ся, я люблю; кажется, я правда люблю тебя, белочка...» Она бла­годарно глядела на него снизу вверх затуманенными от слез гла­зами, пока он ласково утирал тремя обгоревшими пальцами ее мокрое лицо, продолжая упорно вглядываться в ее невидимые, но навсегда запомнившиеся ему глаза.

Она была похожа еще на кого-то...

* * *

Укрывшись под балконом второго этажа, стоял, зябко поежи­ваясь, Маленький хулиган. Иссера-бледное лицо он упрятал в во­ротник дождевика, руки поглубже засунул в карманы. Было хо­лодно, студеный ветер злобно покусывал, сеял Мелкий, противный дождь. Парню, видно, захотелось подымить сигаретой, потому что он приложил два пальца к губам и посмотрел поочередно на двух своих подпиравших там же стену корешей. Ребята мигом вытащили сигареты — один скомканную пачку, другой — совершенно новую. И Маленький хулиган ни одного из них не обидел: он достал сигаре­ту из только что вскрытой пачки, но при этом по-свойски улыбнулся второму парнишке: спрячь, мол, у тебя и у самого, оказывается, мало, — дважды повторив благодарно-останавливающий жест раскрытой пятерней.