Только один человек

Время — шло. На второй день все мы, обуянные страхом, ждали, что вот-вот выскочит откуда ни возьмись этот наш Тереза и, обозленный вчерашним своим поражением, кинется на нас зве­рем. Но Терезы что-то не было видно. Каждый из нас тревожился по-своему, но под конец все мы ползком-ползком двинулись к дому Арджеванидзе, чтоб разузнать, в чем тут дело; заглянули мы и в виноградник и, не скрою, опешили от увиденного: Тереза рыхлил мотыгою землю. Счастливый Самсон со всеми нами, соседями, здоровался вежливо и приветливо; он, что и говорить, был в преот­личном настроении, а как же — шутка ли, такая рабочая сила?! С той поры мы — чур нас! — о Терезе больше и слыхом не слыхи­вали. Он только кое-когда выходил за покупками в город и скромнехонько шествовал по улицам с корзинкой в руке. Он теперь страх как боялся низкорослых, но, правда, — высоких еще того больше. А самый лютый страх наводил на него своими эполета­ми, шашкой и маузером сановномедаленосный Титвинидзе.

— Поди-ка сюда, ты!

Тереза робко, на цыпочках, к нему приближался.

— Какой день сегодня.

— Среда...

— Раз-говорры! — гремел Титвинидзе. — Кавеладзе, где ты?!

По вечерам мы, принаряженные, отправлялись в театр, броса­ли пятачок в железный ящичек тети Какалы и, пройдя внутрь, рассаживались в партере, пропахшем ароматом одеколона «Фан­тазия»; на сцене тускло мерцали фонари, тетя Какала с железным ящиком под мышкой отодвигала в сторону желтый атласный занавес, подвешенный на проволоке, и перед нами под видом английского графа представал наш Титико Глонти; выхватив деревянную саблю, он всаживал ее в самое сердце французскому герцогу — своему двоюродному брату Ефрему Глонти; и горько рыдала испанская принцесса Верико Тирошвили...

Многие, очень многие из нас страстно любили театр.

Вы, верно, и сами примечаете, что наша история клонится к концу: — ведь повествование явно идет на спад.

Заместитель городского головы Какойя Гагнидзе и его помощ­ник Бухути Квачарава по-прежнему рассаживались в первом ряду, и вся пыль сыпалась им на голову. Иной раз они требовали от Шашии: уйми-де немного этого Титико, а то он уж чересчур раскри­чался, но стоило Титико понизить голос, как с галерки неслось требовательное замечание старого театрала — Малхаза Какабадзе: «Немного погромче, ничего не слышу! Драма это, мои дорогие, или балет...»

И если это можно назвать руслом, то наши Харалети снова вернулись в старое русло.

Но, как сказал один человек, где-то, что-то, хоть самое крохот­ное, всегда остается.

Не скажу обо всех остальных, но Пармен Двали, несомненно, кое-что запомнил. Оставив свои всегдашние забавы, он по вечерам, чуть только первая корова с мычанием подойдет к Харалети, тотчас же брал в руки подзорную трубу, которую, правда, поначалу подносил, иной раз по ошибке вместо глаза ко рту, но со временем, пообвыкнув, стал использовать правильно; запомнил, вероятно, кое-что и Папико — он по-прежнему затаивался в папоротниках и глядел подолгу подернутыми поволокой синими глазами, откуда я знаю куда, — мир огромен.

И еще один человек помнил Бучуту. И, по правилу, вы бы должны были догадаться — кто: да кто ж, как не я! Не напрасно же я убивался, описывая вам всю историю? Ээх, заслабело что-то мое повествование, и чтоб нам с вами не расставаться в таком неважнецком настроении, позвольте мне завершить эту маленькую историю бравым куплетцем харалетца, который не умел даже читать-писать:

Вари да варало,
Хари да харало,
Славьтесь наши Харалети,
Лучше края в мире нету.

А время, как известно, идет.

Человек, который страсть как любил литературу

1

Все началось с того, что вызвал меня мой руководитель и говорит:

— В вашем будущем труде должны найти отражение аспекты, отображающие повседневное поведение рабочих и служащих — жителей поселения городского типа — и вместе с тем выявиться закономерности, определяющие зависимость этого поведения от условий жизни. В той части общественного функционирования и развития, которой ныне уделяется значительно большее внимание, чем уделялось до сей поры, быт, поведение и деятельность человека во вне- производственной сфере занимают далеко не малое место. Спички при тебе есть?

А черт! — спичек у меня не было.

— С одной стороны, научно-технический прогресс, — пошел далее руководитель, — и совершенствование, наряду с ним, бытовых условий на современном этапе...

— Сбегаю достану...