Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя)

Видимо, нужны блага духовные, во всяком случае — невещественные: любовь, дружба, почёт, слава, сила, талант…

А как выразить словами заказ на талант? “Феи, заверните мне, пожалуйста, полкило таланта”.

Феи таких приказов не выполняли. Не понимали.

Врач, старший из четырех, естественно, раньше всего подумал о здоровье. С удовольствием он потребовал бы у фей молодость, но как объяснить им, что это такое, как овеществить, перевести на килограммы? Доктор попробовал заказать себе молодое сердце, но, видимо, не все слабости организма знал, не все учёл; вероятно, нельзя было менять только сердце. У доктора начались головокружения, спазмы, обмороки. И он не понимал отчего. С трудом спас себе жизнь, потребовав прежнее сердце. Очевидно, оно было записано каким-то образом в архиве у фей, старое сердце вернулось со всеми своими невротическими болями, но доктор был рад, стал чувствовать себя привычно. А вот Тэя удалось излечить. В пути ему оторвало палец при мелкой аварии, теперь он потребовал новый. И получил палец, приехал с новым пальцем на Йийит, демонстрировал его медицинским светилам. Светила не нашли ничего патологического, но и доказательством не признали. Ведь не было свидетелей, видевших Тэя без пальца.

Любовь захотел материализовать молодой астроном. Вернее, не любовь, а наслаждение. Уединившись в дальнем углу пещеры, он завёл себе целый гарем из разноцветных и разнокалиберных одалисок. Но темпераментные любовницы отравили ему жизнь. Скучая, они ссорились друг с другом, требовали, чтобы султан беспрерывно обнимал их или придумывал и заказывал у фей подарки; всем одинаковые и каждой — самый лучший. Юный многоженец решил (как жестокий шах из “Тысячи и одной ночи”. — Примеч. перев.) после ночи страстных объятий избавляться от возлюбленных, командовал феям: “Убрать!” — и те демонтировали очередную красавицу. На следующий же вечер, распаляя воображение, астроном придумывал красавицу другого типа. Придумывал и разочаровывался, придумывал и пресыщался. Пробовал он вызвать и ту единственную, о которой мечтал до отлёта. Но та девушка отвергла астронома на планете Йийит, отвергла и в пещере копия, созданная феями, явилась равнодушная, холодная, насмешливая. Какой помнилась, такой и явилась.

Хуже всего получилось у того, кому не хватало в жизни почёта.

Это был кладовщик экспедиции: император продовольствия, запасных частей и горюче-смазочных материалов. Правда, в пути он носил громкий титул заместителя командира по общим вопросам, и, поскольку капитан погиб, заместитель требовал теперь, чтобы его признали начальником. Требовал, хотя не способен был командовать. Исполнительный аккуратист, мелочно-заботливый, педантичный в отчётности, лишённый инициативы и воображения, он совершенно не годился для роли руководителя. Кладовщиком был великолепным, а командиром оказался тупым, упрямым и заносчивым. Его высмеяли и разжаловали, по предложению доктора объявили в феерическом раю республику четверых равноправных. Тогда мрачный кладовщик потребовал самоопределения, получил в своё распоряжение четверть пещеры и заселил её покорными, раболепными слугами. Самыми раболепными были копии доктора, астронома и Тэя.

Но даже до ограниченного сознания честолюбца вскоре дошло, что он получает не почёт, а суррогат почёта. Созданные им псевдосущества повторяют его же слова, в сущности он сам себя хвалит перед зеркалом. Так что через несколько дней, разогнав сонм рабов, кладовщик вернулся в общий дом, вернулся злой, непримиримый, оскорблённый, вынашивая планы мести этим зазнайкам, узурпаторам пещеры, которой владеть и распоряжаться должен только он, законный заместитель командира экспедиции по общим вопросам.

Фантазия у него оказалась изощрённая, времени на хитроумные выдумки хватало.