Только не замуж!

Его пальцы держали замок молнии. На языке повисла очередная громкая тирада. Кэсси быстрыми шагами пересекла разделяющее их пространство и положила ладонь на его руку, чтобы она больше не расстегивала молнию:

– Пожалуйста. Я стараюсь опираться на логику, со всем разобраться, а ты мне не помогаешь.

Така удивили блестки отчаяния в ее серо-голубых глазах. Это не походило на то, что он привык в них видеть. Может, она говорит правду? Пусть и столь неуклюже? Дарит ему надежду?

– Меня не волнует, что там у тебя в голове. – Он дотронулся указательным пальцем до ее лба. – Не дам и цента за всю эту логику. – Ему хотелось узнать, что она чувствует. – Меня волнует лишь то, что в твоем сердце. – Он ткнул тем же пальцем ей в грудь.

От этого отнюдь не грубого толчка у нее едва не подкосились ноги. Появились знакомые ощущения. Уязвимость. Неадекватность эмоций. Но она чувствовала и нечто новое. Комок в горле. С первой вытекшей слезой она промолвила:

– Не знаю… – У нее засвербело в носу, что-то словно сжало изнутри горло. – Не знаю, в чем суть дела. – Из ее груди вырвался всхлип, слезы потекли сильнее. – Я никогда ничего подобного не чувствовала и поэтому не знаю, как все происходит.

За первым всхлипом последовали еще два, сжимая ее грудную клетку, она силилась вздохнуть и что-то сказать, но впервые в жизни не могла выполнить два этих простых действия одновременно. Ее лицо сморщилось, слова прерывались всхлипываниями. От интеллектуального облика ничего не осталось.

– Мрак. Рушится весь мир вокруг, теряет смысл все, что я знаю…

Она остановилась, рыдания не давали ни говорить, ни дышать, но она старалась хоть немного взять себя в руки – чтобы если не стройные фразы, то некая смесь слов выразила то, что ей нужно ему сказать:

– …И это… чертовски… никак не выходит из меня, и это что-то такое, с чем… я не могу справиться… А ты знаешь, как мне важно со всем справляться. Я чувствую, что… с… с… схожу с ума. – Она зашлась рыданиями. И я не могу так больше…

Она на секунду замолчала, эмоции захлестывали ее.

– Сейчас я п… п… плачу, а я никогда не плакала. Я старалась, чтобы мой разум управлял моим сердцем… как бывало всегда… но сейчас сердце больше меня не слушается. Хочет, чего оно хочет, и больше ничего-ничего. А только тебя.

Кэсси уткнулась ему в грудь и разразилась слезами. Она сказала это. Сказала о том, что чувствует. Она не знала, имеет ли это какой-то смысл, – черт, непонятно, как и почему ее проклятое сердце требовало все сказать, – но это было произнесено.

Так плотнее прижал ее, плачущую, к себе, его сердце пело в груди.

– Тсс, – прошептал он. – Тише.

Но его слова не возымели никакого действия, и он просто стоял, обнимал ее и не мешал плакать. Потому что женщине, с которой такого не случалось, надо обязательно выплакаться.

После стольких-то бесслезных лет.

Когда она немного успокоилась, он улыбнулся ей. У нее покраснели глаза, шея покрылась пятнами, она продолжала всхлипывать. Никогда еще она не была такой прекрасной. Он крепко поцеловал ее в губы.

Кэсси не знала, можно ли считать это знаком одобрения или нет, но он тепло улыбался ей и потом сказал:

– Я тоже тебя люблю.

И она наконец расслабилась.

– Ты не сходишь с ума. – Он понимал, как ее ужасает такое будущее. – Просто дала о себе знать эмоциональная сторона твоей натуры.

– Мне эта эмоциональная сторона не нравится. – Она всхлипнула.

Так крякнул:

– Зато она очень нравится мне. Все о’кей. – Он снова ее поцеловал. – Мы поженимся, – промолвил он. – Скоро.

У Кэсси расширились глаза. Этого она не ожидала.

– Почему?

– Потому что это следующее логическое действие, сопутствующее любви. – Он поцеловал ее в носик.

– Тогда не слишком ли это поспешно?

– Конечно, в каком-то отношении. Но я полагаю, мы оба знаем, чего хотим. Много лет мы этого не знали, и теперь я не хочу терять ни дня.

– Но нам надо так много обсудить. А как насчет Антарктиды? И семьи, которую ты хочешь?

– Кассиопея, я не собираюсь препятствовать твоей поездке в Антарктиду или ставить какие-то препоны твоей карьере.

При этих его словах сердце Кэсси забилось чаще.

– Но… кажется, в прошлый раз ты испытывал сомнения… в той нашей квартире… вечером, когда ты уехал.

– Конечно. – Он улыбнулся, взял ее ладонями за щеки. – Шесть месяцев – немалый срок. Буду безумно по тебе скучать. Но выживу. – Его долгий и нежный поцелуй подтвердил сказанное.

Наконец он опустил руки.

– Что касается семьи – я не имел в виду, что мы должны стремглав ее создать. Мы молоды. Время еще есть. И это не обязательно будет традиционная семья. Можем усыновить ребенка. Взять его на воспитание. Есть еще суррогатное материнство. И тебе не следует бросать работу. У тебя есть я, и я собираюсь стать самым лучшим отцом на земле. Вся моя работа может делаться и дома, и мы не стеснены в средствах.

У Кэсси голова пошла кругом.

– Ты все обдумал, правда?

Так кивнул:

– Да, обдумал. Все, что ты скажешь, обдумал тоже, и мы наверняка придем к согласию. Когда есть смысл быть вместе, зачем откладывать?

Кэсси не находила ошибок в его логике. А логику она ценила.

– Согласна.