Только не в восемь, дорогой

У Барри ослабели колени. Конечно же, он прав. У них могут быть личные отношения, но это никоим образом не означает, что он будет отдавать ей предпочтение перед другими. Она и сама не хотела этого! Ее слова прозвучали так, будто их произнес избалованный, капризный ребенок.

– Ладно, забудем об этом. Наверное, и в самом деле неважно, кто тут у нас разносит служебные записки, – неохотно уступила она. – Дело в том, что я не могу работать над комедией для взрослых, если вы продолжаете думать, как бы выпустить ей кишки.

В продолжение пяти минут Майкл бесстрастно наблюдал за тем, как она мерит шагами его кабинет и пылко отстаивает сцену, которую он приказал выбросить. Когда она наконец остановилась, он твердо заявил:

– Сцена будет снята.

Пораженная его категоричностью, Барри остановилась посреди кабинета и с изумлением посмотрела на него.

– Вы слышали все, что я говорила?

– Каждое слово.

– Но решили сделать по-своему?

– Да.

– Тогда я не знаю, чего вы от меня хотите, – помолчав, сказала она. – Не представляю, как мне теперь делать этот сериал.

– Со вкусом, мисс Макдоналд. Я хочу, чтобы вы делали его со вкусом. Вы из кожи лезете со всякими сексуальными премудростями. В сценарии слишком много фривольной болтовни и циничного пренебрежения общепринятыми нормами жизни. Публике это никогда не придется по вкусу. Она не сможет принять этого близко к сердцу. Реальные люди так себя не ведут. Подобное уже было в сериале «Отец знает лучше». И уж кому-кому, а вам бы это следовало знать.

Барри негодующе смотрела на него, ее карие глаза метали молнии.

– Что вы имеете в виду?

– Ведь вы убежали от меня вчера вечером, хотя вам хотелось остаться, верно? – Глаза Майкла встретились с ее глазами, приковали их к себе, и началась страстная дуэль взглядов.

– Кто сказал, что мне хотелось остаться? – жарко парировала она, моментально позабыв про свой сериал.

– Я, – промолвил он негромко и, сделав несколько шагов по направлению к ней, встал совсем рядом. Его пальцы пробежали по ее щеке, спустились до подбородка, задержались и обхватили его, а рот медленно приблизился к ее рту. Все тело Барри напряглось, сопротивляясь охватившим ее чувствам. Когда его губы притронулись к ее губам, эта нежная ласка подействовала на нее магически. Она инстинктивно подалась к нему, ища блаженного тепла. Руки ее повисли вдоль тела, а пальцы сжались в кулаки. Мысленно она отстранялась, хлестала его по щекам, кричала ему в лицо, что он ошибается. Но глубоко внутри этот нежный поцелуй разжег пылающий костер, и она отдавала себе отчет в том, что хочет его сейчас, как хотела накануне вечером, когда убежала только затем, чтобы защитить… что? Мечту всей своей жизни о свободном, безоблачном будущем?

Наконец она заставила себя подчиниться голосу разума, предупреждавшему ее об опасности.

Когда она вырвалась из его рук, в глазах у него заиграли веселые насмешливые огоньки.

– Я предоставляю доказательства, – негромко проговорил он.

– Знаете что, идите вы к черту! – отрезала она. – Что вы доказали? Что меня влечет к вам? Тоже мне. Мы не в ответе за гормоны. Какое это имеет отношение к моему сериалу? Вчера вечером… нет, сейчас все было только между вами и мной, а не между Мейсоном и Карен.

Майкл ласково улыбнулся ей:

– Я бы сказал, что сходство поразительное.

– Майкл, мой сериал не о нас. Это же вымысел. И, я считаю, эта сцена нужна, чтобы отношения развивались, сюжет сдвинулся с места.

– Я тоже считаю, что отношения должны развиваться, – шутливым тоном проговорил он. – Но вы не обращаете на меня никакого внимания. Так почему Мейсон должен быть удачливее, чем я?

Барри недоверчиво посмотрела на него:

– Более странной логики в защиту цензуры мне слышать не приходилось.

– А как насчет того, что я босс и что все мои указания должны исполняться?

– И мое мнение не играет никакой роли?

Внезапно губы Майкла сложились в узкую линию.

– Только не в этом случае. Нет. Извините.

– Понятно.

Не говоря больше ни слова, Барри повернулась и вышла из кабинета, чтобы он не успел увидеть в ее глазах слезы. На сердце было чувство, будто Майкл просто взял и растоптал всю ее работу. У нее и прежде были расхождения с руководством. По правде говоря, во многих случаях она не сумела отстоять свою точку зрения. Давно следовало бы привыкнуть к этому. Так почему же ей так больно сейчас?

Потому, что это приняло личностную окраску, потому, что Майкл связал эту сцену с их отношениями. Он, наверное, видит в ней Карен. От осознания этого на душе стало еще хуже. Значит, он осуждает ее, говоря, что ее представления о морали неверны. Но ведь так же, как она, думают большинство освободившихся в наше время женщин, разве они не правы? Этот вопрос мучил ее всю дорогу от кабинета Майкла до студии.

Казалось, никогда еще ей не было так трудно передвигать ноги. И никогда не было так тоскливо.

Глава шестая