Только не плачь

— Кир так хорошо все отыграл, что я был абсолютно уверен, что ты хищница, пытающаяся урвать побольше и использующая для это все доступные средства, включая ребенка. Понимаешь? — обернулся и с надеждой посмотрел на нее, надеясь увидеть хоть какой-то отклик, хоть что-то.

— Я хочу забрать сына и уйти, — хладнокровно сказала Вероника, руша обломки того, что еще теплилось между нами.

* * *

— Ты слышишь меня, Артур? — повторила она, когда молчание стало затягиваться, — Я. Хочу. Уйти. С Ванькой. И больше никогда тебя не видеть, не слышать, не вспоминать.

Мне едва удавалось дышать. Больно. За нее. За Ваньку. За нас.

— Слышишь? Мы уходим!

Жесткий, убивающий холодом взгляд, дрожащий от гнева голос. Сейчас в ней ничего не осталось от той нежной девочки-ромашки, которой она всегда была, и мне чертовски жаль, что именно я ее довел до такого состояния.

— Нет, — я ненавидел себя за это, но не мог поступить иначе.

— Нет? — вспыхнула она, — какого черта, Артур? Тебе не кажется, что ты заигрался в бога? Это мой сын!

— И куда ты с ним пойдешь? В свою халупу? Или к матери, которую больше всего заботит, выспится ли ее Сереженька? Сомневаюсь, что она обрадуется появлению дочери, да еще и с неожиданным приплодом.

— Справлюсь! — с вызовом ответила Вероника.

— Где ты возьмешь деньги, чтобы обеспечивать его всем необходимым?

— Найду!

— Кто за ним присмотрит, пока ты будешь работать? Дядя Коля? Маменька? — мне было противно от самого себя, но я продолжал ее добивать.

— Я что-нибудь придумаю, — в глазах застыла невыносимая мука.

Она прекрасно понимала, что не вытянет. У нее нет базы, нет прочной опоры под ногами. После аварии она сдалась, плыла по течению, махнув рукой на свою жизнь, и на одном гневе и упрямстве это моментально не исправишь. Нужно время. Силы.

— Мне не требуется твое разрешение, чтобы уйти и забрать сына.

— Вообще-то требуется. Я его законный опекун. По всем документам. И могу обеспечить ему достойную жизнь. А ты?

— Зачем ты это говоришь, Артур? Тебе нравится меня мучить? Издеваться надо мной? Втаптывать в грязь, лишний раз подчеркивая мою никчемность?

— Нет, Вероника. Конечно, нет. — шагнул к ней, но остановился, увидев, как она вскинулась.

— Я пойду в суд…

— …И я его выиграю. Ты это прекрасно знаешь, — невесело пожал плечами. Деньги всегда, все решают.

— Чего ты добиваешься? Я все равно найду выход.

— Находи. Я не тороплю, как только ты будешь готова…я тебя отпущу. Просто хочу, чтобы ты не спешила. Теперь просто так хлопать дверью и бежать, куда глядят глаза, ты не можешь. У тебя ребенок.

Услышав эту фразу, Вероника испуганно замерла, прислушалась будто пытаясь понять, а не показалось ли ей, не почудилось. Растерянно оглянулась в сторону двери.

— Тебе нельзя уходить. Только не сейчас, когда нарисовались какие-то подозрительные друзья Кирилла. Задай себе вопрос, сможешь ли ты обеспечить сыну безопасность? Защитишь ли его в случае чего? — Я пытался привести логические доводы, взывал к ее здравому смыслу, нарочно показывая, всю неприглядность ситуации, тем самым пытаясь удержать от необдуманных шагов, — стоит ли твоя обида его безопасности?

М-да, а моя обида, стоила ей ребенка.

Вероника тяжело дышала, сжимала кулаки, смотрела на меня, как на величайшее зло во вселенной, но молчала.

— Не сможешь. И ты это прекрасно понимаешь. Я тебе предлагаю защиту, поддержку и сейчас, и когда все это закончится. Только не руби с плеча. У меня вы будете в безопасности. А потом, можете переехать. Квартира Кирилла пустует. Она теперь Ванькина…

— Опять издеваешься? — ее передернуло.

— Извини. Я сниму вам другое жилье.

— Сними сейчас.

— Нет. Надо со всем разобраться. Потом сниму. Любое. Какое захочешь.

— Ничего мне от тебя не надо, — она тяжело опустилась на диван, ладонями прикрыла лицо. Худенькое тело дрожало от напряжения, и меня тоже нехило потряхивало.

Я все никак не мог понять, как с таких хорошим началом, мы умудрились придти к такому жуткому финалу.

Десять минут молчания стоили полжизни. Я хотел поговорить с Вероникой, но боялся того, что она могла сказать, и непременно скажет, как только справится с первым шоком.

— Хорошо, — наконец произнесла она, поднимая на меня мрачный, решительный взгляд, — ты прав. Мне нечего ему сейчас дать. И я не смогу его защитить. Мы останемся. Здесь. У тебя. До тех пор, пока все не прояснится. От няни не отказывайся. Она понадобится, пока я буду искать нормальную работу.

— Вероника, тебе совсем не обязательно….

— Молчи, — резко оборвала она, — я не хочу быть чем-то обязанной тебе и буду стараться сама. Не сразу, но справлюсь.

Справится. В этом не было сомнений. От той разбитой девушки, сидящей на мосту и потерявшей все жизненные ориентиры, не осталось и следа. На ее место пришла маленькая тигрица, готовая на все ради своего детеныша.

— Ту проклятую квартиру можешь продать, а нам купить что-то простенькое. Это единственное, о чем я тебя все-таки попрошу. Остальные деньги, которые достались сыну в наследство от «папочки», оставь себе. Если захочешь — подаришь Ване на совершеннолетие. Или не захочешь, дело твое. Мне плевать.