Только не для взрослых

– Извини, но сейчас не до шуток.

– Это не шутка. Люди до ужаса живучие создания: захочешь умереть и не сможешь. А знаешь почему? Потому что на свет появляются только самые лучшие: сильные, здоровые и живучие. Этот ребенок уже смог победить двадцать миллионов версий себе подобных. Миллионы, Тоня! Что ему какие-то там мамины нервы?

– Конечно, мы жили без него и будем дальше жить, но это неправильно и жестоко. Еще месяц назад я ничего о нем не знала, а сейчас готова отдать что угодно, лишь бы он остался.

– Давай ты просто ляжешь спать, а завтра проснешься – и окажется, что все хорошо.

– Откуда ты знаешь?

– Вот просто поверь мне, ладно? Ты же мне веришь? Я же интуит и немного волшебник. – Его глаза улыбались, но я ему верила. – Я пойду, а ты напиши, когда папа приедет.

Папа приехал в час ночи с большим пакетом фастфуда. К тому времени я уже спала, но, услышав, как открывается дверь, выскочила в коридор.

Выглядел он ужасно расстроенным. Настолько, что словами не передать.

– Все будет нормально, – сказала я. – Это точно. У мамы по-другому не бывает.

– Хотел бы я, чтобы ты оказалась права. – Он передал бумажный пакет с бургерами. – Но сейчас остается только верить в чудо.

На следующее утро мы с папой поехали к маме в больницу, однако нас не пустили. Только вещи разрешили передать. Дежурный врач сказал, что «сейчас рано говорить о прогнозах» и даже при хорошей динамике ее отпустят не раньше чем через неделю. А если улучшений не наступит, то придется оставить до января.

От известия, что мама может провести Новый год не с нами, папа совсем сник.

Вечно бодрый, деловой и жизнерадостный, он внезапно сделался растерянным и тихим.

На заправке оплатил бензин не из своей колонки, не остановился на пешеходной зебре, а когда вернулись домой, два раза ходил проверять, запер ли машину.

В любых сложных ситуациях мама обычно говорила ему: «Тупиковых проблем не бывает», или «Все это временно и скоро пройдет», или «С каких это пор ты решил, что можно расслабиться?». Мамины советы всегда предполагали стойкость и борьбу.

Я тоже выдала ему нечто подобное, но не только потому, что на самом деле так считала, но еще и от страха. Ведь у меня самой в голове не укладывалось, что родители могут с чем-то не справиться. Правда, вышло не очень-то позитивно, зато правдиво и отрезвляюще – именно так, как это получалось у мамы.

Я сказала, что ничего ужасного не происходит, главное, что с мамой все в порядке, а в случае чего – без этого ребенка мы прекрасно жили и еще сто лет проживем.

Возможно, папа решил, что я бесчувственная, но это определенно взбодрило его, и он стал задумываться о более практичных вещах. Таких, как возврат новогодних путевок в дом отдыха и перевод маминых рабочих проектов на себя.

Амелину я написала обо всем, он очень долго молчал, а потом ответил, что у них была безумная ночь и он едва не проспал елку. Но в подробности не вдавался. Спросил только, нужна ли его помощь, а когда я ответила, что все еще верю в чудо и его обещание, что все будет хорошо, заверил, что иначе и быть не может.

Это был обычный, рядовой разговор, который я потом прокрутила в голове не меньше ста раз. Говорили в привычном, немного шутливом тоне – так, как можно разговаривать только с Амелиным, а в его голосе звучало искреннее сочувствие. Только от предложения встретиться вечером я отказалась, сказав, что пока я побуду с папой, ведь ему еще хуже, чем мне, а сегодня суббота, и оставлять его одного не стоит. Договорились, что Костик напишет после елки, и все. Больше в этот день он не прислал мне ни строчки. Ближе к вечеру, когда я уже стала ему названивать, не ответил ни на один звонок.

Я заволновалась. Позвонила Лёхе узнать, как долго они пробыли в торговом центре и что Амелин собирался делать потом. Моим вопросам Лёха удивился, ответил, что ничего необычного не происходило и в половине третьего они уже разошлись. Амелин вел себя вполне нормально, а куда собирался после, не докладывал.

И тут я вспомнила про день рождения Дианы и успокоилась. Что бы я там ни говорила, мне очень не хотелось, чтобы он к ней ходил.

Любое возвращение к прошлому сказывалось на Амелине плохо. Словно грязное черное болото, оно затягивало его в свою вонючую трясину и тащило на глубину. Туда, где царили безнадега, отчаяние и мрак, где жили его загоны, страхи и демоны. На обратную сторону мира. Без будущего, радости и надежд.

Всю ночь я проворочалась, мысленно перебирая разрозненные и сложные эпизоды наших взаимоотношений. Капищено зимой, Капищено летом, деревня, Москва, первое исчезновение Амелина, затем второе. Абсурдная ситуация в «Хризолите», мой конфликт с Милой, разговор с его бабушкой на кухне, когда я впервые узнала, как обстоят дела. Стихи Бродского на скользком подоконнике, тихий шепот в запертом подвале, маску кролика и то, как он лежит в ней на кровати во время моего приступа бешенства. Как они идут с маленьким мальчиком по уходящей за горизонт дороге и то, как жарили сосиски морозной зимней ночью.

Сортировала, чистила, отправляла в архив, будто переполненную файлами папку.