Только моя Япония (непридуманное)

Вот именно это единственное, но серьезное возражение и было у меня в адрес вполне аргументированной во всех других отношениях статьи в журнале «Коммунист». Конечно, вставал вопрос, что это за рабочий класс и где он? Вопрос, конечно, возникал не у меня. У меня подобных вопросов не возникало и в давнишние времена публикации этой актуальной статьи. У меня возникали иные вопросы, не могущие быть ни в момент их возникновения, ни впоследствии быть обнародованными в журнале «Коммунист». Да я и не жалуюсь. У меня нет недостатка в возможности предъявления своих вопросов и претензий обществу, своим друзьям, недоброжелателям и самому себе. Однако вопросы и сомнения подобного рода возникали во многих неглупых головах и встревоженных душах того времени. Автору запальчиво и с опаской возражали, что возрождение классового противопоставления в наше время чревато возрождением совсем недавних, и вы знаете каких, времен. Что, вообще, все нынешние продвинутые общества давно поделены не на привычно марксистские классы, а на совсем другие страты. Что партии во всем мире ныне отличны совсем не своими социальными программами, спокойно заимствуя друг у друга наиболее актуальные и привлекательные идеи и лозунги, а, как бы это выразиться, неким, что ли, наследственным ароматом, обаянием традиции. Я так увлекся, что неприлично позабыл свою компанию и был справедливо приведен в состояние социальной вменяемости вопросом одного из моих спутников:

А пиво в России пьют? —

Как видите, — отвечал я, предъявляя им и махом опустошая приятный бокал привычной «Балтики».

Что это? Что это? —

Пожалуй, лучшее на данный момент российское пиво. Во всяком случае, мной почитаемое за таковое, — был мой решительный ответ.

Как называется? —

«Балтика». «Балтика-3». «Балтик» много. Но это не реклама, — шутливо добавил я. Да, это не реклама, уже совсем нешутливо говорю я здесь, в этом месте текста во время, весьма отличное от времени распивания этой «Балтики» и сопутствующего сему разговору с поминанием названия пива «Балтика».

Вопрошающий понятливо улыбнулся и ласково опрокинул маленькую стопочку российской сладкой водочки. Я улыбнулся в ответ.

Было тепло и ясно. Погода была обворожительная. Мы сидели на открытой площадке перед рестораном под огромными раскидистыми темными шумными деревьями за прекрасным столом. Пили, пели русско-советские песни, которых все здесь знают немало и имеют даже японские варианты текстов.

Удивительно, но нехитрое описание природы в виде трех ни к чему не обязывающих предыдущих предложений так легко предоставляет возможность снова вернуться к моему милому хозяину в дзэн-буддийскую обитель, поскольку описывает ситуацию абсолютно идентичную.

Было тепло и ясно. Погода была обворожительная. Пили, пели русско-советские песни, которых они знают немало и имеют даже японские варианты многих из них. Особенно в пении усердствовал представитель местной администрации, удивительно ловко и бойко говорящий по-русски и украшенный необыкновенными для японцев, обыкновенно испытывающих немалые трудности с растительностью на лице, огромными казацкими усами.

Надо сказать, что вне подобных лично-инициативных мероприятий (было еще барбекю и в парке Хоккайдского университета по поводу завершения конференции, по поводу закрытия моей выставки и прочие) на природе особенно не попоешь и не повыпиваешь. В отличие от Европы и даже России, где парки и зеленые зоны полнятся всякого рода злачными заведениями, в Японии парки, скверы и сады девственно чисты от подобного, несмотря на особое пристрастие японцев к еде и ресторанам, которых безумное количество по всем улицам и закоулкам любых городов и городков. Однако, видимо, они предпочитают онтологическую чистоту каждого рода занятий: если любуешься природой — любуйся природой, кушаешь — кушай себе на здоровье. И не спутывай эти столь различные и к разному апеллирующие занятия.

Хотя нет, нет, не совсем так. Как раз пикники и закусоны на природе очень даже и устраиваются. Для этой надобности у них, почти у всех, имеются портативные, в размер небольшого кейсика, легкие переносные складные жаровни. Из легких сумочек тут же достаются небольшие пакетики жарко и долго тлеющих углей и заранее приготовленные упаковочки тонко нарезанных кусками мяса и курицы. Бывает, и рыбы. Естественно, необозримое количество заранее же нарезанных дольками лука, помидоров, картофеля и других овощей — в общем всего необходимого для этой процедуры. То есть живи и наслаждайся своим портативным размером и безразмерным аппетитом. И никому не мешай. Другим дай тоже точно таким же компактным способом наслаждаться своей удавшейся на данный момент жизнью. И ведь действительно никто никому не мешает. И вполне дают всем возможность насладиться своим собственным счастьем. Однако мне, удручаемому даже малейшим предметным отягчением быта, бродящему часами в одних шортах и майке со сложенным вчетверо листком бумаги и ручкой для подобных вот, ничего не значащих записей, даже это казалось непомерным и унижающим бесплатно дарованную легкость бытия.