Только между нами

Проведя руками по платью, она убрала еле заметные складки, материал был мягкий и шелковистый. Это помогло ей расслабиться, пока она искала карточку со своим именем. Когда она подошла к столу, то обнаружила, имя Хайдена вместо своего. Нельзя сказать, что она была так уж удивлена, поскольку замена произошла в последнюю минуту. Она сидела во втором ряду столов рядом со сценой с правой стороны. Это было самое лучшее место, которое она могла себе представить.

Лиз положила клатч на стол рядом с именной табличкой и выдвинула стул. За ее столом пока не было ни одного человека, и ни одного знакомого имени, с кем предстояло ей сидеть. Она была удивлена, кем они все были в действительности.

Ее глаза окинули банкетный зал. Она узнала немало политических фигур и членов их команды, которых, вероятно, ей следовало знать. Она хотела разузнать, где собирались выступить политики в ближайшее время, или, в крайнем случае, получить приглашение на их мероприятия. На словах это было легко. Она решила в первую очередь следить за выборами сенатора, выборами в Конгресс от штата, выборами губернатора и наблюдать за местными выборами округа Ориндж.

Свет ламп замерцал в банкетном зале, указывая, что гала-вечер начинается. Персоны, собравшиеся вместе и общающиеся со своими друзьями, разделились, чтобы вернуться на свои места. Старые богатые белые женщины, которые, казалось, знают друг друга, окружили Лиз со всех сторон. Они непрестанно говорили о местной политике, которая существовала несколько поколений назад, и Лиз как могла старалась поддержать их разговор.

Мужчина в черном костюме и синем галстуке целенаправленно взошел на сцену, прерывая их разговор. Люди постепенно затихли, пока наблюдали за ним. Он поправил микрофон на трибуне и улыбнулся толпе. Это был пожилой джентльмен лет шестидесяти с хвостиком с торчащими средней длины, седыми волосами. Его квадратное, морщинистое лицо было вытянуто и измождено.

Лиз узнала в нем сенатора Марка Эббота. Он уже объявил о своем уходе, и кое-кто уже претендует на его место, вызывая разногласия на предварительных выборах, и позиционируют себя жизнеспособными номинантами.

— Добро пожаловать на пятьдесят третий ежегодный гала-вечер Джефферсон-Джексон, — прорекламировал он хрипло в микрофон.

Толпа разразилась аплодисментами. Лиз вежливо хлопала вместе со всеми.

— Сейчас я знаю, что вы все думаете, что, вероятно, я так же был еще на первом гала Джефферсон-Джексон, — послышался легкий смех. — Но мне придется разочаровать вас в этом отношении. Я участвовал в довольно многих этих событиях, и я буду первым, признавшим, что это чертовски хорошая вечеринка. Так что спасибо, что пришли. — Последовал очередной раунд аплодисментов.

— Вы, наверное, все голодны и интересуетесь, когда этот старый дед собирается заткнуться, но я должен позволить еще одному человеку выйти на сцену, прежде чем мы позволим вам сорваться с крючка. Я заранее извиняюсь, что это не стейк, так что вы можете все сдержать ваши жалобы.

Лиз хихикнула. Она слышала сенатора Аббата прежде, выступающего в студенческом городке, но она не помнила, чтобы он шутил. Пенсионеры, наверное, действительно должны были знать его имя.

— Я с удовольствием представлю вам моего партнера, замешанного в преступлениях на Холме. Мы не всегда во всем согласны с ним. В действительности, если вы посмотрите на наш опубликованный список поименного голосования, мы не согласны с ним во многом, но он хороший парень. В том политическом климате, который существует сейчас, в эти дни, трудно найти кого-то, кто может увидеть проход с двух сторон, протянуть руку, пожать и вежливо сказать: «Я не согласен с вами». Не переходя на личности. Никакой критики. Никакой вражды. Я имею в виду, я встречаюсь за ланчем с этим парнем раз в неделю. И я буду скучать, по тему времени, когда я сидел счастливый в моем доме на берегу в Уилмингтоне, игнорируя политику.

Черт, он действительно работал на толпу.

— Дамы и господа, сенатор Брэйди Максвелл-младший.

Лиз сглотнула в предвкушении. Если отец Брэйди был здесь, то, конечно, Брэди тоже должен был появиться. Она не позволила своим глазам отстраниться от работы, пускаясь на поиски, чтобы увидеть, был ли он здесь. Но она бы солгала сама себе, если бы не была в предвкушении его появления. Может быть, даже больше, чем нужно, надеясь на это.

Толпа аплодировала, в то время как два джентльмена встретились на полпути к сцене и пожали друг другу руки. Лиз заметила, что они что-то сказали друг другу и засмеялись перед расставанием. Сенатор Максвелл был удивительно привлекателен для своего пожилого возраста. Было ясно, насколько сильно его сын похож на него. Он был высоким и незаурядным, с темно-коричневыми волосами, и чуть-чуть посеребренными висками. Его улыбка была заразительна, и было не трудно догадаться, что у него было такое же очарование, как у его сына. Его черный смокинг был безупречен, с накрахмаленной белой рубашкой и черным галстуком-бабочкой.

— Спасибо вам. Спасибо, — крикнул сенатор Максвелл, пытаясь успокоить толпу.