— Я сказал вам не уходить, — напомнил он ей. — Вам нравится ваш коктейль?
Лиз посмотрела на бокал в своей руке. Пусто. Когда она успела все выпить?
— Да. Спасибо.
— Пожалуйста, — сказал он с той же улыбкой, которая делала ее слабой перед ним.
Лиз не понимала, зачем она здесь. Почему он купил ей выпить, и почему так расшаркивается? Это ведь не повлияет на ее статью. Она не думала, что его настолько заботит, что может появиться о нем в газете колледжа, но в этом, конечно, она не собиралась помогать ему. В любом случае, она выжидала, чтобы узнать, что он на самом деле хотел. Она была слишком заинтригована.
— Могу я заказать вам еще?
— Нет, спасибо. Я знаю свои пределы. Я предполагаю добраться до дома сегодня вечером, — Зачем она говорит ему это?
Разве просто «нет» не достаточно?
— Вы уверены? — спросил он.
Его лицо превратилось в маску.
Что-то в нем было такое, что заставляло ее думать, что он обхаживает ее. Он по-прежнему излучал естественную самоуверенность, как и на пресс-конференции, но все-таки проскальзывало что-то еще, но она не могла понять, что именно. Он хотел узнать о газете? Или же узнать о ее статье? Что-то не складывалось.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она, поправляя свой блейзер.
— Нужно? — спросил он недоуменно, нахмурив брови. — Почему мне должно быть что-то нужно?
— Я просто подумала, что... — она замолчала, смутившись. — Просто газета…
— О, нет, — сказал он.
Его глаза, казалось, буравили ее, пытаясь что-то найти. Она хотела бы узнать, о чем он думает или что происходит.
— Вам нравится летать? — резко спросил он.
— Что?
Она была застигнута врасплох. Он хотел взять ее в полет? Это было смехотворно.
— Летать на самолетах, — добавил он.
— Я не понимаю.
— Мне никогда не нравилось. Мои уши закладывало, мои родители ссорились, я никогда не получал место у окна, перелеты были слишком длинными, и это всегда происходило, когда я хотел остаться дома.
Зачем он ей это рассказывает? Он даже не знал ее имени.
— У меня были панические атаки перед посадкой, — сообщал он ей. — Иногда мои родители давали мне лекарство, чтобы я успокоился и не задыхался от перевозбуждения.
— Я сожалею, — ответила она, не зная, как реагировать.
— Я перерос это, конечно. Я должен был, потому что хотел быть политиком, похожим на моего отца, но я никогда не забуду эти чувства. Мои пальцы становились теплыми и покалывали, мне становилось трудно глотать, мой желудок закручивало в нервный узел. Я не мог сосредоточиться на том, что находилось под рукой. Я даже не мог выровнять свое дыхание, и вздохнуть полной грудью. Это было одно из самых неприятных событий в моей жизни.
— Я тоже задыхалась от перевозбуждения, — призналась она, хотя и не поняла, как это произошло. — Моя сестра в середине лета, в Тампе, заставила меня пробежать с ней пару миль до магазина, я не бегун. Я никогда не чувствовала себя так ужасно.
Его глаза заблестели и пристально смотрели на нее.
— Тогда вы знаете, что я имею в виду? — он выждал, пока она не кивнула в ответ. — Хорошо, я никогда не связывал эти чувства ни с чем хорошим в моей жизни... до тех пор, пока вы не задали мне этот вопрос сегодня.
Ее рот непроизвольно открылся сам и она воскликнула:
— Что?
Ее вопрос был жестким. Но это ее не волновало. Она хотела получить ответы, а он просто обошел его. Она не думала, что он слишком долго задумывался о вопросе, и он, конечно, не думал о ней.
— Мне казалось, что я спрятал эти свои чувства, как можно глубже, и что я давно преодолел их. Но от вашего пристального взгляда, я почувствовал удушье.
— Моего? — пропищала она, потеряв всю видимость спокойствия.
— И я хотел бы знать, как вы это сделали.
Лиз не знала, что и сказать. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного раньше. Она чувствовала себя полной идиоткой, уставившейся на него и потерявшейся в бесконечных темных глубинах его глаз. Как ей следует реагировать на это? Только две минуты назад она думала, что это какая-то шутка. Теперь он сообщает, что она полностью обезоружила его. Его. Брейди Максвелла III, сенатора штата.
— Кажется, вы удивлены, — сказал он.
— Конечно, я удивлена, сенатор Максвелл, — официально ответила она. — Я даже не знаю, что ответить на это. Я не делала ничего специально. Я просто... задала вопрос.
— Вы задали один из адских вопросов, — сказал он, наклоняясь к ней.
— Я не собираюсь извиняться, — ответила она, становясь выше, подымаясь на цыпочки.
— А я не прошу извинений.
— Тогда что? — скептически спросила она.
— Я просто говорю комплименты вашим репортерским навыкам. Как давно вы на этой позиции?
Лиз сощурила глаза.
— Вы говорите комплименты моим репортерским навыкам?
— Это был справедливый вопрос, — сказал он.
— Я знаю.
— Тогда почему вы выглядите так, как будто собираетесь атаковать? Я не собираюсь критиковать вас.
Она отвела взгляд от его несказанно красивого лица, вниз, к главному пространству бара. Там была огромная толпа в темноте. Как он смог увидеть ее в возрастающем безумии внизу?
— Я просто... — ее глаза постепенно возвращались к нему, и она ухватилась крепче за перила. — Я не совсем понимаю, суть этого разговора.