Только лучшее

– Слава богу! Надеюсь, он никогда больше нас не побеспокоит, – вздохнула с облегчением Лиз и улыбнулась мужу. Она не уставала благодарить судьбу за то, что у нее есть Берни: после тяжелых времен, которые ей пришлось пережить до того, как он появился в ее жизни, это был настоящий подарок.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал Берни, но от нее не ускользнули нотки сомнения в его голосе. На ее вопросительный взгляд он ответил улыбкой:

– Просто выкинь это из головы. Дело сделано, забудь о нем. Как поживает наша кроха? – Он погладил ее живот и приложил к нему ухо. Лиз засмеялась:

– Очень брыкается. Видно, тесно ему там и он хочет на волю.

Ребенок стал таким тяжелым, что она даже ходила с трудом; на этом сроке Берни опасался заниматься с ней любовью: можно было почувствовать, как голова ребенка упирается в низ ее живота. Лиз к тому же жаловалась, что он все время давит на ее мочевой пузырь, да и желания не испытывала. Той ночью она несколько раз чувствовала острую боль, и Берни настоял, чтобы она позвонила своему врачу. На него ее слова не произвели впечатления, он посоветовал ей успокоиться, и они вернулись в кровать досыпать оставшиеся часы ночи, но Лиз так и не смогла уснуть.

Следующие три недели тянулись с черепашьей скоростью. Через десять дней после предполагаемой даты родов Лиз настолько обессилела, что, когда Джил отказалась есть обед, села и заплакала.

– Дорогая, ничего страшного, – попытался успокоить ее Берни и предложил свозить их в ресторан, но Джил простудилась, а у Лиз не было сил. Надо было одеваться на выход, но у нее постоянно болели бедра.

Тем вечером Берни сам прочитал Джил сказку перед сном, а на следующее утро отвез в школу, чтобы не нужно было ехать в школьном автобусе. Берни едва успел просмотреть отчеты из Нью-Йорка об их небывалых мартовских продажах, как секретарша позвонила ему по внутренней связи.

– Слушаю.

– Миссис Файн на четвертой линии.

– Спасибо, Ирен, – ответил на звонок Берни, все еще поглядывая на отчеты и недоумевая, зачем Лиз звонит.

– Дорогая, что случилось? – Вряд ли он что-нибудь забыл дома. Может, Джил стало хуже, и Лиз хочет, чтобы он прямо сейчас забрал ее из школы? – Все в порядке?

Утром, когда он уходил из дома, Лиз была настолько раздражена, что в ответ на его предложение пойти вечером куда-нибудь пообедать огрызнулась. Но Берни понимал, что у нее переменчивое настроение и она паршиво себя чувствует, поэтому не обиделся.

– Все замечательно! – взволнованно и радостно прозвучало в ответ.

– Судя по твоему голосу, произошло что-то особенное.

– Да, у меня отошли воды.

– О господи! Я еду домой! Ты уже позвонила доктору?

– Да. Он сказал, что надо ехать в клинику, пока не начались настоящие схватки.

– По его мнению, сколько времени это займет?

– Помнишь, что нам говорили на занятиях? Это может начаться через полчаса, а может и завтра утром. Но я думаю, что скоро.

– Я сейчас буду. Тебе что-нибудь привезти?

Лиз улыбнулась:

– Только самого себя, дорогой.

– Родная, скоро все закончится. Потерпи еще немного.

– Скорее бы его увидеть!

Когда Берни приехал домой, Лиз пребывала едва ли не в панике. Он помог ей принять душ, одеться и достать заранее приготовленные вещи. Лиз уселась на стул и тут же поморщилась от боли. Берни велел ей дышать, как учили на занятиях, и достал любимые часы, чтобы засекать время между схватками.

– Тебе обязательно их носить? – проворчала Лиз, но на занятиях для будущих родителей им сказали, почему беременные вдруг становятся раздражительными и даже агрессивными. – Зачем ты их носишь? Они такие броские.

Берни ничего ей не сказал, но позвонил в школу и попросил Трейси забрать Джил после уроков. Услышав, что у Лиз начались схватки, она разволновалась, но он ее успокоил: все идет как надо. Когда схватки стали частыми и через равные промежутки времени, стало ясно, что пора ехать в клинику. Доктор уже их ждал. Лиз усадили в кресло-каталку, и Берни сам ее повез, за ними спешила медсестра. Каждый раз, когда начиналась схватка, Лиз жестом просила остановиться, пока схватки не пошли одна за другой без перерыва. Лиз судорожно задышала, не в силах перевести дух. Уже в родильной палате, когда ей помогали подняться с кресла-каталки и лечь на кровать, она так закричала, что Берни испугался.

– Все хорошо, любимая, все хорошо.

Страх вдруг прошел. Он знал, что сейчас, когда рождается их ребенок, он должен собраться и помочь Лиз. Пока врач ее осматривал, последовала новая схватка, сильнее прежней, и она опять пронзительно закричала. Берни держал Лиз за руки и просил ее правильно дышать, но ей было трудно сосредоточиться, она теряла контроль над собой.

– Лиз, вы отлично справляетесь! – успокоил ее врач, добродушный пожилой мужчина с седыми волосами и голубыми глазами.

И Берни, и Лиз он понравился с первого взгляда. От него исходило ощущение теплоты, и он производил впечатление человека, хорошо знающего свое дело. Но сейчас Лиз его не слушала: вцепившись в руку Берни так, что оставались кровавые вмятины от ногтей, с каждой схваткой она визжала.

– Раскрытие почти три дюйма. Еще немного, и можно начинать тужиться.