Только голуби летают бесплатно

И вышел, хлопнув дверью. Непотушенный окурок тлел на паркете. Зваркович отчаянно закашлялся – глава Авиакомитета не курил сам и категорически запрещал это делать подчиненным.

* * *

Машина Ани остановилась у старой завшивленной пятиэтажки в районе Сельскохозяйственной улицы. Аня долго жала на звонок. Она уже решила, что никого нет дома, когда внутри квартиры послышались шаркающие шаги. Дверь распахнулась.

На пороге стоял сгорбленный восьмидесятилетний старик, совершенно лысый, с розовым детским темечком и редкой, как кошачьи вибриссы, бородкой. В нос Ане ударила нестерпимая вонь, – в квартире пахло невынесенными помоями, затхлой старостью и половозрелым котом. Тут же на лестницу высунулся и сам кот – большой, полосатый, с прямым как палка хвостом, и убежал бы, если б его не поймал Анин охранник.

– Тарас! Тарас! – тревожно закричал старик, и Тарас, сверкнув желтыми печальными глазами, поскакал обратно в квартиру. Аня с охранником вошли следом.

– Простите, вы Александр Викторович Кулаков? – спросила Аня.

Она должна была повторить вопрос два или три раза – старик плохо слышал. Голые его ноги, всунутые в шлепанцы, стыли на ноябрьском сквозняке.

– Да, – наконец ответил старик.

– Я расследую убийство бизнесмена Собинова, – сказала Аня, – и нам тут… я видела ваше заявление…

Она вынула из сумочки бумагу.

Аня с трепетом ожидала реакции старика. Но реакции никакой не последовало. Ане даже показалось, что Кулаков не расслышал ее слов. Он просто повернулся, и черная рваная дыра в его ватном халате была как след от ножа в спину.

Спустя пять минут Аня сидела в крошечной кухоньке за круглым столом, покрытым слипшейся от старости клеенкой. Кот грелся рядом на подоконнике. Стены кухни были завешаны авторскими свидетельствами и патентами, а на небольшом импортном телевизоре стояли фотографии в рамках. С одной из фотографий на Аню смотрел ее отец, еще живой, улыбающийся. Он был снят вместе с двумя черноглазыми мужчинами лет сорока-сорока пяти.

Ане пришлось несколько раз повторить свою историю, и в конце концов старик ее понял.

– Значит, убили Семена? – спросил старик, хлопоча над чайником.

– Да.

– Давно?

– Три дня назад.

– А мне никто и не сказал-то, – вздохнул старик, – на похороны даже не позвали. Жаль. Хороший человек был Семен. Пенсию мне платил, тысячу рублей. Мишка-то, бывало, месяцами не заглядывал, Семен чаще заглянет.

– Семен Собинов приезжал к вам после смерти сына? – спросила Аня.

– Ну да, вот и я то же говорю. Редкой души человек. Памятник-то… памятник он ставил… деньги платит, представляете, я бы уж и не знаю, что бы я без него делал…

– А как вы думаете, – спросила Аня, – почему убили вашего сына?

– Так этта… долги… Бизнес… у меня ж раньше, деточка, другая квартира была… Мишка… он на Садовой рос. Генеральская квартира… За двигатели… Первый реактивный двигатель для гражданских самолетов я разрабатывал… вот…

Старик повернулся и трясущимися руками принялся заваривать чай. К чаю явились щербатые чашки и нарезанный хлеб.

– Это я о чем? – спросил старик.

Аня глядела в чашку. Снизу доверху чашка была покрыта коричневым неотмытым налетом, и в чае плавали белесые соломинки.

– О квартире, – сказала Аня.

– Да. Продал я квартиру. Это Мишин пай получился… вот…

Старик поднялся и принялся рыться в комоде. Из верхнего ящика явилась куча видеокассет, старых и без обложек. Аня вынуждена была ему помочь. Кассеты были без надписей, а иногда и разломанные. Старик бестолково совал их в видеопроигрыватель и нажимал на все кнопки подряд. Бывший конструктор одного из лучших советских двигателей больше не разбирался в технике: если бы Аня была врачом, она бы наверняка обратила внимание на очевидные симптомы болезни Альцгеймера.

Наконец, одна из кассет сработала. Аня увидела день рождения. Была весна и пикник. Вместе с Мишей был ее отец, улыбающийся, синеглазый, и еще какой-то человек, видимо, третий компаньон, – Веригин.

– Вот он-то и убил, – сказал старик, тыча пальцем в экран. Аня на мгновение решила, что он показывает на отца, но потом увидела, что палец упирается в физиономию Веригина.

– Он… – повторил старик, – он… больше некому, он и сюда звонил…

– Когда?

– За день… как Мишка погиб. Звонит, говорит, Александр Викторович, я предупреждаю, Мишу убить могут, пусть уезжает из города, я вам все потом объясню… Это он Мише угрожал, а я, дурак, тогда не понял…

– А когда поняли?

– Так Семен объяснил.

– И после этого вы написали заявление в прокуратуру?

– Написал. Вот как Семен просил, так и написал. Там у Семена еще такой приятный парень… только с пальцами что-то…

Старик неуверенно, как бы соображая, что было с пальцами, пошевелил левой рукой.

– Стас, – сказала Аня.

– Ой, не помню. Они вместе были: этот, который с пальцами, тоже все очень правильно объяснял…

Аня смотрела в телевизор. На экране ее отец, обнявшись, пил с Кулаковым, на заднем плане загорали девицы, и чуть в стороне два паренька разделывали шашлык.

– А это кто? – спросила Аня, показывая на парня при шашлыке.

– А это водитель Миши. Не помню, как фамилия. Хороший парень. На могилу меня возил…