Только бы не

Дыхание хриплой вибрацией вырывается из моего горла. Сжав кулаки, я подхожу к Дмитрию вплотную и поднимаюсь на цыпочки.

Он задерживает дыхание, замирает в ожидании моих действий.

Я так близко к его лицу, что ощущаю пульсацию его тепла. Примеряюсь к его губам, почти касаюсь. Втягиваю в себя его дыхание.

А потом с силой впиваюсь зубами в его нижнюю губу.

Вгрызаюсь в неё бешеным животным. Челюсти не разомкнуть, они сошлись в болезненном спазме, но Дмитрий не двигается, несмотря на боль.

Касаюсь пальцами моей щеки, надавливаю, заставляя себя разжать зубы. Губы не хотят размыкаться, прощаясь с его.

В этом укусе был поцелуй, но я не стану это анализировать. Вычёркиваю этот факт из памяти прямо сейчас.

Того, что я сделала, недостаточно, нужно сильнее, больнее. Не из-за мести, нет. Совсем другие инстинкты держат мои зубы плотно сжатыми на его губе. Я хочу, чтобы Дмитрий Волинский забрал мою боль себе. Потому что мне кажется, что он сможет.

Я отступаю, медленно, опасливо, в ожидании нападения. Но Дмитрий не двигается с места. И тогда я распахиваю дверь в коридор, наконец-то поверив в грядущую свободу.

— Помни, Виктория, он мёртв! — раздаётся в спину.

Не нужно гадать, кого он имеет в виду.

— Я знаю.

Обернулась и посмотрела на Дмитрия. Кровь стекает из прокушенной губы двумя струйками, соединяясь на подбородке. Рисуя красную V.

Victoria.

Я смотрю на символ моего имени на лице Дмитрия, и мне хочется, чтобы V осталось на нём шрамом. Символом моей победы.

Кровь капает на белую рубашку, на ковёр, но Дмитрий даже не пытается её остановить.

— Он мёртв, — повторяет с нажимом.

— Да.

— Он. Мёртв.

Я выхожу в коридор и захлопываю за собой дверь.

* * *

Вкус крови не смылся ни водой, ни чаем. Даже еда не помогла. Всю дорогу в поезде я слизывала с губ вкус Дмитрия и гадала, откуда во мне взялись звериные инстинкты. А главное, откуда Дмитрий знал о них и о том, что я хотела сделать.

Если раньше Дмитрий Волинский вызывал во мне негодование и злобу, то теперь к ним примешалось смущение из-за моей странной выходки. И смутный дискомфорт от того, что я с лёгкостью приняла помощь от человека, крайне мне неприятного. От Дмитрия Волинского, кумира и голоса города, который меня проклял. От мужчины, предложившего мне благополучную жизнь в обмен на секс. Я проклинала его, оскорбляла и презирала, а потом приняла из его рук надежду.

Потому что не вижу другого выхода? Или просто от неожиданности, от необычной и внезапной щедрости Дмитрия. Мужчины, торгующие свободой, не отдают её даром. А он отдал. И теперь я пытаюсь возродить в себе былую ненависть и не могу.

Мне не нравятся всполохи благодарности внутри. Вроде естественное и обоснованное чувство, ведь Дмитрий очень мне помог, но всё внутри сопротивляется, душит меня. Я хочу и дальше презирать Волинского, даже если по инерции.

Но я быстро отвлекаюсь от неприятных мыслей, облегчение и радость расплываются по телу сладким коктейлем. У меня появился путь. Пусть с чужой помощью, а не собственными усилиями, но я попытаюсь изменить мою жизнь. Как и раньше, Дмитрий возымел на меня странный эффект: наше столкновение придало мне сил.

Я верю, что у меня есть шанс.

Я верю, что Дмитрий не вернётся. Он сказал, что невольницы ему не нужны, и отпустил меня. Я осталась шрамом на его губе и неутолённым желанием, с которым он справится. Ему помогут. Кристина красивая и умная, она найдёт способ отвлечь Дмитрия от опасного греха.

Я верю, что справлюсь с памятью о Тале, что он не станет ещё одним ночным кошмаром.

Я верю, что забуду о Дмитрии. Я праздную наше расставание, каждый километр между нами.

Глава 4

Месяц спустя

— Виктош! Ты дозвонилась до подрядчика? — у начальника дурацкая привычка кричать из кабинета, причём так, что уши закладывает.

— Дозвонилась, отругала, они прибудут к четырём.

— Будешь снова с ними разговаривать, добавь от меня пару слов — одно на «б», второе на «х»!

— Лучше вы сами скажете во время встречи, Матвей Борисович. У меня свои слова, одно на «д», второе на «п». Другой подрядчик. Я пообещала, что ещё одна осечка — и мы найдём другого подрядчика.

— Умница девочка, так их!

Матвей Борисович — главный инженер и очень душевный человек.

Уже две недели я работаю его секретарём, и он относится ко мне, как к дочери. Это настораживает и трогает одновременно. Должность временная, пока его секретарь выздоравливает после операции. И… я не знаю, что и думать.

События месячной давности послужили сумасшедшей встряской, и, приехав в новый город, я по инерции хотела снова погрузиться в себя. Нарастить кокон, спрятаться, найти работу подальше от людей. Но я заставила себя позвонить Геннадию и на следующий день уже шла на интервью.

Хотя… интервью как такового не было. Меня проводили к Матвею Борисовичу, и он сделал мне кофе.

— У меня аврал без секретаря, помоги мне, Виктош! А потом уже посмотрим, что с тобой делать и куда определить. Ты девушка умная, образованная, найдём тебе хорошее место. Идёт?

Я не успела ответить, слишком удивилась странному «Виктош».