Толкин

Толкин писал стихи, некоторые появились в печати — в университетском журнале «Грифон», в альманахе «Йоркширская поэзия», в сборнике стихов «Северная авантюра». Кстати, в стихах, напечатанных в «Северной авантюре», впервые промелькнула фамилия Бэггинс, впоследствии ставшая знаменитой. И там же Толкин впервые описал некое жалкое, вечно влажное создание со светящимися глазами, живущее в темных сырых пещерах. Главная любовь и забота Толкина — «Книга утраченных сказаний» — активно развивалась; пусть с перерывами (иногда довольно продолжительными) Толкин работал над ней всю свою жизнь. Постепенно появлялись все новые и новые сказания, посвященные сотворению Вселенной, созданию Сильмариллов, их похищению Морготом из благословенного королевства Валинор.

И постоянно расширялся словарь.

МОРГОТ — «Черный Враг», имя, которое дал Мелькору Феанор после похищения Сильмариллов.

НИФРЕДИЛ — белый цветок, расцветший в Дориате, когда родилась Лутиэн, эти цветы росли также на Керин-Амрос в Лориэне.

НОЛДОРЫ — Премудрые Эльфы, второй отряд Эльфов, вышедший из Куйвиэнен под предводительством Финвэ.

ЛАД — «долина» в ДАГОРЛАД, ХИМЛАД; ИМЛАД — «узкая долина с крутыми склонами» в ИМЛАДРИС (ср. также ИМЛАД МОРГУЛ в Эфель Дуаф).

ЛАУРЭ — «золото» (цвета золота, а не из него) в ЛАУРЭЛИН; синдаринские формы этого слова в ГЛОРЭДЭЛЬ, ГЛОРФИНДЭЛЬ, ЛОЭГ НИНГЛОРОН, РАТЛОРИЭЛЬ.

24

Словари не выдумываются; за ними должна стоять история.

Толкин не торопился завершать свою рукопись. Он вообще не любил спешить. Он, конечно, посмеивался над занудливыми и неторопливыми йоркширскими студентами, но сам частенько проявлял не меньшую занудливость или, скажем так, тщательность. В истории о художнике по имени Ниггль (от английского to niggle — «заниматься пустяками»), опубликованной в 1945 году, он с удовольствием рассказал о человеке, который, подобно ему самому, слишком много внимания уделял деталям. Не случайно в одном из лучших русских переводов имя Ниггль было передано как Мелкин.

«Мелкин, бывало, подолгу работал над одним листом, стараясь запечатлеть форму и блеск, и шелковистость, и сверкающую каплю росы, катящуюся по желобку. И все же ему хотелось изобразить целое дерево, чтобы все листья были одинаковыми и вместе с тем разными.

Особенно ему не давала покоя одна картина.

Началось все с листа, трепещущего на ветру, — но лист висел на ветке, а там появился и ствол, и дерево стало расти и цепляться за землю фантастическими причудливыми корнями. Прилетали и садились на сучья странные птицы — ими тоже следовало заняться. А потом вокруг дерева начал разворачиваться пейзаж»^[156].

Это очень напоминает историю создания книг самого Толкина.

Вместо того чтобы довести «Книгу утраченных сказаний» до логического финала (с некоторых пор он стал называть ее «Сильмариллион»), он снова и снова возвращался к сказаниям, уже написанным. При этом некоторые сюжеты Толкин превращал в подобие настоящих поэм, а любимую историю о Берене и Лутиэн даже изложил рифмованными двустишиями.

Несмотря на огромную занятость, Толкин часто водил детей на загородные прогулки, благо дом стоял на окраине, и отношения с Эдит складывались у него как никогда ровные. Летом гуляли по цветущим полям, зимой — вдоль какого-нибудь ручья под плакучими ивами.

Жизнь вроде бы наладилась. Но в начале 1925 года Толкин узнал о том, что в Оксфорде (он никогда не забывал о своем любимом городе) освобождается место профессора англосаксонского языка: профессор Крейги, когда-то обучавший Толкина староисландскому, уезжал в США. Толкин знал, что на освобождающуюся вакансию претендуют еще три кандидата (преподаватели со стажем и с превосходными рекомендациями): Аллен Моэр из Ливерпуля, Р. У. Чэмберс из Лондона и Кеннет Сайзем, и все же заявку послал — на всякий случай, для успокоения совести. Как скоро выяснилось, он поступил правильно. Моэр сам (по личным причинам) снял кандидатуру, и Чэмберс (опять же по своим причинам) сделал то же самое, так что весь конкурс свелся к борьбе между Толкином и его бывшим наставником Сайземом.