Толераниум

Молодые красотки с совершенными чертами лиц и таким же непревзойденным выражением тупости на них, скорее, служили предметами антуража, чем участниками процесса. Участники выглядели по-другому: дорогие часы и запонки, бабочки, украшенные бриллиантовыми пуговицами, вышитые на манжетах инициалы или недавно изобретенные «фамильные» гербы сроком жизни в одно поколение.

Круглый лысеющий мужчина, похожий на наполненный водой презерватив, статная женщина в изумрудах, буклях и ярко-розовой помаде, субтильный банкир с изящными усиками, прозрачным маникюром и «пластмассовой» спутницей – эти были игроками. Мишино внимание привлек худой, болезненного вида пенсионер с неопрятной бородой, одетый в поношенный полосатый пиджак с затертыми до блеска рукавами. Он выглядел бы аутсайдером, но вел себя слишком уверенно. Еще больше Миша удивился, что за спиной пенсионера стоял Георгий-Растаман. Миша отметил фамильярность и озабоченность, с которой Растаман толкнул в бок худого, когда нужно было сделать ставки, и удивился, когда худой сгреб почти все фишки со стола и потребовал обменять их на банкноты. В эту же секунду Миша заметил, как преобразился Растаман: он как-то по-детски заискивающе, но требовательно смотрел на игрока и однообразно канючил: «Пап, ты обещал, не забудь про мою долю, я же тебя пригласил…» Пенсионер тоже преобразился. Из покладистого худосочного старичка вдруг вылезло раздражение и злость.

Худой с неожиданной силой оттолкнул Георгия.

– Поменяйте! – орал он зычным, совсем не подходящим ему голосом. – Или позовите управляющего!

Миша вопросительно посмотрел на Виктора.

– Не волнуйся, конечно, поменяют. И сделают еще одного человека счастливым. Он за эти бумажки хоть на костер пойдет. Если в этом секрет его счастья, зачем мешать такому простому решению вопроса… Пускай наслаждается. Или ты не согласен?

– Да вроде я согласен, только доход это какой-то, ну, нетрудовой, что ли…

Виктор рассмеялся.

– А у шахматистов и художников, значит, трудовой… И, кстати, если ты не заметил, деньги и азарт дают шанс на счастье даже тем, кто на него не рассчитывал. Вон, толстяка в бабочке две красотки чуть не порвали на воздушные шарики… Думаешь, они за богатство воюют? Как бы не так! За стабильность и уверенность в завтрашнем дне!

Он вышел, жестом пригласив Мишу следовать за собой.

Следующая комната испугала Мишу. Ему стало очень неуютно.

Люди здесь отличались какой-то удивительной подавленностью. Мрачные лица, на которых застыли тоскливые маски, будто впечатанные в кожу, совершенно не сочетались с великолепием нарядов и вечерним макияжем. Миша с содроганием подумал, что именно так должны выглядеть усопшие, которых гримеры изо всех сил старались привести в надлежащий вид, но не смогли полностью закамуфлировать выражения скорбной печали и надменного сочувствия к тем, кто остался доживать на бренной земле. «Глаза, – подумал Миша, – вот чем были похожи эти люди. Старые, уставшие, почти мертвые глаза, не меняющие выражения, не реагирующие на внешние раздражители. Будто кто-то разместил качественно сделанные искусственные хрусталики с роговицей и радужной оболочкой в глазницы и забыл оживить их».

Виктор наклонился и тихо прошептал Мише на ухо:

– Ты думаешь, им плохо? Думаешь, у них не осталось надежды и нет выхода? Как бы не так… Есть простейший способ вернуть этим несчастным улыбку. Нажми на кнопку!

Виктор глазами указал на выключатель ярко-красного цвета, который находился от Миши как раз на расстоянии вытянутой руки. Он с сомнением пожал плечами, собираясь возразить, но просьбу выполнил. Раздался легкий мелодичный сигнал, и в зале началось движение. Гости получили маленькие бумажные пакетики, содержимое которых почти одновременно отправили себе в рот. Уже через пять минут все оживились, кто-то вступил в диалог с соседом, кто-то беспричинно смеялся… Вся компания стала похожа на обычное сборище подвыпивших людей.

– Наркота? – спросил Миша у Виктора.

– Исключительно в лечебных целях. Типа усилителей вкуса… И, заметь, тебе не понадобилось много усилий, чтобы привести унылую толпу в позитивное деятельное состояние. Главное – дать положительный заряд. Дальше мозг разберется. Некоторым вообще достаточно бутылки вина.

Пока они вальяжно плелись к выходу, перед Мишей предстала полная картина его сегодняшнего путешествия. Практически все, от чего с детства его предостерегала мама при поддержке Лауры, оказалось ничтожным, несущественным, лживым и легко преодолимым.

– Что плохого в человеческих желаниях? – спросил Виктор негромко. – Только то, что их нарочно назвали противными словами и запретили под страхом преследования быть самими собой. В итоге вышло, что быть веселым, сытым, думающим и стремящимся к достижениям – непристойно. А вязнуть в болоте придуманных правил, удовлетворяя чужие взгляды на жизнь, – прекрасно. Да нет такого человека на земле, который был бы не подвержен искушениям!

Виктор помолчал и, внимательно посмотрев на Мишу, вдруг остановился и произнес:

– Есть. Ты и есть тот самый. Тебя же ни одна комната не затянула!

– А ты? – растерянно спросил Миша.