Толераниум

Министр контроля здравоохранения настаивал, что обкуривание целебным дымом благотворно сказывается не только на работе внутренних органов, но изрядно повышает работоспособность, творческий потенциал, а также снимает напряжение мышц. Между делом, ссылаясь на необходимость тестировать блюда с целью профилактики желудочно-кишечных заболеваний, Растаман отлучался на кухню и снимал пробу с невероятных по форме, содержанию и стоимости угощений. Как ни крути, благодаря Растаману общее дело спорилось. Проблемы перестали казаться нерешаемыми, а даже если и так, то хрен с ними.

Блогописец Нетленный, некрологер Вознесенский и временно сошедший с экранов Виталик Петухов сосредоточенно заполняли таблички с именами, титулами и половыми принадлежностями гостей. По ходу труженики словесного жанра формулировали приветствия и хвалебные речи. Алчный некрологер неуклюже пытался вымутить финансовый гандикап.

– Не стоит ли нам упомянуть безвременно усопшего Толеранина Первого и почтить его память небольшим хвалебным некрологом? – скорбно опустив глазки, спросил Эдуард. – Можно в устной форме. Будет дешевле.

– Не стоит! – хором ответили Нетленный и Петухов.

Нетленный вспомнил старые обиды. Угрожающе зашипел:

– Толеранин Первый жив! – угрожающе прошипел он. – Может, он по факту и второй и даже, может, у него и не все дома, но сам-то он жив! «Первый» – это не порядковый номер, идиот! Это – должность! Только попробуй прочитать свою заупокойную здравицу, я тебе так отделаю, что следующий некролог понадобится тебе самому…

– Не понадобится, – буркнул Вознесенский. – Он давно готов. И, кстати, твой тоже! Осталось только имя вставить…

Нетленный раздул ноздри и поднялся из-за стола, зажав в кулаке шариковую ручку и прицелившись точно в глаз некрологера. На помощь подоспел Растаман.

– Ну, ребятушки, это не дело. Вот, по таблеточке – и за работу. – Георгий протянул коллегам пару ярко-желтых таблеток с улыбчивым смайликом. – К дыму организм быстро привыкает, надо усиливать воздействие. Это я вам как министр здравоохранения говорю.

Полковник избегал суеты. Он тихо удалился из творческой мастерской, закрылся в своем кабинете и напряженно расхаживал по периметру, стыдливо поглядывая в небольшое зеркало. Полковник репетировал речь.

– Уважаемые дамы и господа, геи и лесбиянки, педофилы и зоофилы, трансгендеры и трансвеститы, самозанятые, неопределившиеся, отрицающие пол…

Полковник сбился, почувствовав, что ему неловко произносить эти слова даже наедине с собой. Он сделал еще один заход, стоя перед зеркалом и стараясь не отводить взгляд от собственного отражения.

– Дорогие гендерные меньшинства и большинства, уважаемые цветные, а также белые и черные…

Полковник чуть вспотел. Интуиция подсказала, что его снова занесло не туда.

Третья попытка оказалась еще менее удачной:

– Высокочтимые особы, глубокоуважаемые личности, дамы и господа, а также все прочие особи, нашедшие возможность оказать нам честь…

– Тьфу. – Полковник смачно сплюнул на пол. – Как это все выговорить?

В дверь кабинета решительно постучали, выбивая хорошо знакомый ритм. Два длинных – три коротких.

Полковник повернул ключ.

– Полковник, ты как? – за порогом покачивался Растаман. – Я тебе для храбрости таблетки принес. Художник попробовал – побежал творить! И блогописцу с некрологером дал. Действие очень и очень благоприятное. До сих пор целуются…

– Какое еще благоприятное? Я речь готовлю. Похоже, с этим делом мне никакие таблетки не помогут. Совесть мешает нести всю эту ахинею.

Растаман довольно хохотнул.

– Тогда обязательно прими таблеточку. Я тебе вот эту, розовую, дам. Видишь, с сердечком? Как раз от совести должна помочь.

Георгий сунул в кулак полковнику ядовито-розовую таблетку в полиэтиленовом пакетике и уплыл, неуверенно ступая по начищенному серому мрамору.

– За пять минут до выступления… – донеслось до Полковника напутствие министра.

«Что за черт, – думал Полковник. – Не хватало еще на старости лет снаркоманиться».

Он неуверенно повертел в руках пакетик с радостной пилюлей, открыл его, понюхал содержимое и положил подарок в карман. Потом хлопнул себя по лбу и перемесил таблетку во внутренний карман парадного кителя, который был пошит специально для форума. Для него же на кителе были пришпандорены настоящие погоны с тремя звездами и нарядные эполеты.

55

Зал торжеств Толераниума утопал в разноцветных тюльпанах, доставленных от таинственного голландского мецената. Огромный портрет Толеранина Первого, который вопреки указанию написал художник, решили разместить прямо перед входом в здание, поскольку в зале торжеств портрет в пышном обрамлении цветочных композиций выглядел двусмысленно. Правда, и перед входом изображение улыбающегося Ковригина в тюльпанах вызывало неоднозначное восприятие. Вероятно, смущало загадочное «с нами навеки» и второпях нарисованное розовое сердце, зачем-то проткнутое черной стрелой. Прибывающие гости уважительно тормозили на лестнице, склоняли головы, а некоторые даже клали под раму букеты и сувениры.