Точное попадание

Лакс фыркнул, наблюдая за борьбой человека и мотылька, и рассмеялся весело, когда блюдо с колбасками, к коему потянулся телохранитель, отъехало само по себе с точки зрения Кейра, а на наш взгляд движимое энергией сильфовых крыльев.

— Ветки-палки, — ругнулся экс-палач при виде того, как одна за другой три колбаски по частям растворились в воздухе, отправившись в живот проглота-сильфа. — Это ваш дух старается?

— Завтрак — главная трапеза дня, требуется хорошо подзаправиться, — наставительно заявила я, прихлебывая чай. — Впрочем, у Фаля каждая из трапез — самая главная!

— Это точно! — на долю секунды оторвавшись от еды, согласился мотылек, довольный тем, как я, тупое человечище, врубаюсь в проблему.

Кейр только потряс головой. У мужика, как и у меня в первые часы знакомства с магическим дружком, никак не совмещались в голове объемы поглощаемых продуктов и размеры тщедушного тела. Зато теперь возникла довольно стройная теория, которой я поспешила поделиться с собеседниками:

— Фаль невелик ростом, но очень быстр и непоседлив, поэтому сил для движения, особенно для полета, ему требуется много, гораздо больше, чем нужно было бы человеку тех же габаритов. По сравнению с сильфом мы двигаемся так, будто в киселе застряли.

Сочтя мои слова комплиментом, мотылек польщенно замурлыкал и приосанился. При его росте сие действо выглядело донельзя комично. Но мы с Лаксом постарались сохранить на лицах подобающую случаю серьезность, а Кейр, к счастью, ничего не видел, взирал главным образом на тарелку. Наш свеженанятый охранник, судя по всему, был приучен спать, есть и отдыхать, когда выпадет случай, поэтому старательно запасал калории впрок, демонстрируя поистине сильфовый аппетит.

Мы говорили о всякой ерунде, чтобы не портить друг другу аппетит, однако я чуяла, у мужчин из головы не идет вопрос: какое колдовство я намереваюсь применить, чтобы благополучно смотаться из города, не подняв на уши соглядатаев и стражу. Самсур вздыхал и топтался за стойкой, Влариса курсировала между кухней и нашим столом молча, только косилась на Лакса и качала головой. Наконец женское сердце, бьющееся в пышной груди, при виде которой красотка Памела удавилась бы на своем силиконе, не выдержало. Трактирщица встала, приобняла сидящего вора и, прижав рыжую голову к себе, попросила:

— Вы уж присмотрите за ним, магева, бесшабашный он и рисковый, как что втемяшится, ничего вокруг не замечает, на рожон прет, а у меня сердце кровью обливается ночью, как подумаю, где он там, с кем, чего творит…

Лакс, притиснутый к широкой груди, протестующе замычал и попытался вырваться, но тщетно, это вам не с морианцами драться. Из натруженных рук Вларисы высвободиться было непросто.

— А что, приятель, может, и правда, забудь обо всех приключениях, начни новую жизнь, купи вон хоть трактир, осядь, женись… — Я сделала вид, что говорю серьезно.

— Оса! — Мой рыжий друг настолько возмутился неприличному предложению, несовместимому с жизненным кредо, что аж подпрыгнул на лавке, а полный ужаса взгляд — ну, как две бабы объединятся в попытке исковеркать его судьбу? — дополнил картину.

— Ладно-ладно, шучу. — Я примирительно подняла руки. — Не для тебя это, вон и Влариса понимает, иначе давно бы уже в оборот взяла да окрутила с какой-нибудь приличной во всех отношениях девицей.

Трактирщица только печально кивнула, выпуская Лакса из удушающих материнских объятий:

— Да разве ж его удержишь, бродягу. Как есть перекати-поле!

— Пора! — подытожил Кейр, глянув в окно на стремительно светлеющее небо, и не без сожаления отодвинул добросовестно опустошенную тарелку.

Мужчины поднялись, Фаль, продолжая дожевывать кусочек сыра форматом с себя любимого, тяжело вспорхнул, я вздернулась со скамейки и поплелась вслед за компанией на безлюдный, чистый и тихий задний двор к конюшням. Оседланные лично Самсуром лошади с притороченными вещами терпеливо ждали нас у коновязи. Конюхи, чтоб лишнего не сболтнули, получили выходной на полдня и, вместо того чтобы посвятить его сну или другому достойному занятию, улизнули из «Сапогов» к подружкам. Узнав хозяйку, Дэлькор весело ржанул и потянулся навстречу. Крепкий узел поводьев развязался будто сам по себе, давая возможность гнусному коняге скакнуть, с разгона ткнуться мордой мне в грудь и облизать щеку. Не знаю, каким чудом удержалась на ногах, а не хлопнулась на пятую точку при всем честном народе, к позору магевского рода. Не иначе как за меня заступилась вырученная вчера ввечеру Миранда Целительница.

— Поди ж ты, ручной и ласковый, как собачонка, — прицокивая языком, удивился Кейр, с восхищением истинного лошадника и белой завистью оценивая стати эльфийского животного. — Как ты эдакого коня приручить исхитрилась, магева, неужто чарами?

— Кто кого приручил — еще вопрос, — пробормотала я, взгромождаясь на спину почуявшего свою вину и стоявшего смирней смирного, даже, чтобы мне было удобнее, пригнувшегося в коленях, будто и в самом деле дрессированного, Дэлькора.